Наталья Ткаченко - Принцесса. Пособие по выживанию (СИ)
И тут до меня дошло. Я не нашла ничего умнее, как раскрыть рот, вцепиться в руку Тана и выдохнуть:
— О Господи, да ты можешь быть моим братом?!
— Похоже на то, — нервно усмехнулся мой отец. — Но Сти ничего мне не сказала…
— Потому что ты её бросил! — неожиданно прошипел сквозь зубы Тан, шагнув вперёд. — Потому что она тебя любила, а ты растоптал её любовь, принц! Будь ты проклят, как и весь твой… — Тан неожиданно осёкся и перевёл на меня глаза. Да, я тоже из этого рода, правильно… Тан вырвал у меня руку и попятился со стоном, сжимая кулаки.
Я беспомощно перевела глаза на папу, но он смотрел на Тана, и я не могла понять выражение на его лице.
— Я не знал, — сказал он, но Тан только помотал головой. Папа неожиданно резко нахмурился: — Что ж, поговорим, когда ты успокоишься. Я не знал ничего о твоём рождении, и если Сти так решила, что ж, тем лучше.
Папа резко развернулся и вышел, хлопнув дверью. Да как… да как он мог! Я обернулась к Тану — вцепившись в волосы, он почти неслышно стонал, согнувшись, как от боли. Я в три шага оказалась рядом, осторожно подтолкнула к кушетке, на которую он безвольно опустился.
— Тан, милый, — позвала я робко. Он поднял на меня глаза, растерянные, несчастные и злые. Я присела рядом и сочувствующе сказала: — Ты… ты не расстраивайся… Боже, ну и чушь я несу! Тан, я просто хотела сказать, что у папы это от шока! А я очень-очень рада, что ты можешь оказаться моим братом!
— Ты совершенно точно — моя сестра, — с каким-то мазохистским упоением прервал меня он. — Потому что тётя, мать Сении, мне сказала, что скорее всего у мамы больше никого и не было. Только чёртов младший принц, бросивший её, когда надоела… — Тан снова опустил лицо в ладони и тяжело вздохнул.
Что на это скажешь? Вот и я молчала. Потом сказала:
— Зато у тебя теперь есть я.
Тан нервно рассмеялся, поднимая на меня глаза:
— Да, сестра! Я влюбился в свою сводную сестру! Полтора века ждал, и дождался! — он снова дико засмеялся и со стоном прижал ладонь к глазам. Наверное, чтобы меня не видеть.
Я опять сидела молча. Потом потянулась обнять его осторожно — кто его знает, не оттолкнёт ли?
— Тан… Я тебя ужасно люблю и никогда не брошу одного!
Тан позволил себя обнять, даже положил ладонь на мою руку, потом вздохнул и притянул к себе, крепко обнимая.
— Спасибо тебе, милая. Боже, всё в голове не укладывается, кто ты…
— Тан, — жалобно попросила я. — Ну пожалуйста!
— Нет, что ты, я всё равно тебя люблю! Я тебя люблю и всегда буду любить, несмотря ни на что, — а глаза грустные, и мрачная решимость в этих глазах.
— Я тебя тоже очень, очень люблю, — я потрясла его легонько за плечи в попытке расшевелить. — Это же здорово, что…
Я вдруг почувствовала, что мы не одни. Подняла голову вслед за Таном — в дверях стоял Адрей. Несколько тяжёлых и невероятно долгих секунд он молчал, потом сказал:
— Я закрою на это глаза, но только при одном условии…
— Ты ещё ставишь ей условия? — поинтересовался Тан, резко вскидывая голову. — Я на твоём месте был бы счастлив уже потому, что лучшая девушка на свете любит тебя сильнее кого бы то ни было!
— Это и есть моё условие. Попробуешь это изменить, я тебя убью, — ровно сказал Адрей.
— Э, э, ребята, тихо, — я отпустила Тана и встала между ними. Они с Адреем мрачно смотрели друг на друга.
Андрей:
— Слава, оставь нас на пару минут.
Я:
— Это ещё почему?
Тан:
— Слава, пожалуйста.
Я:
— Но…
Андрей мягко, но быстро выставляет меня за дверь.
Я дёрнулась было обратно, но они успели запереться. Я прижалась к двери, но звукоизоляция здесь была неплохая, и я не различала слов. Голоса Тана и Адрея звучали монотонно, и вдруг… Из-за двери раздался шум, перешедший в непрерывный грохот. До меня не сразу дошло, что происходит, но когда дошло…
— Открывайте немедленно! — завопила я не хуже стражи Совета. Поскольку звуки драки не прекратились, я озлилась и в ярости проорала: — Открывайте, иначе я на вас обоих обижусь и уйду!
Это подействовало, как мановение волшебной палочки: за дверью воцарилась тишина, повернулась защёлка…
За пару минут они успели в клочья разнести несчастную мансарду. И здорово врезать друг другу.
— Значит, так. Ты, — я посмотрела на Тана. — Убирайся. Не желаю тебя видеть! Ненормальный! Ты, — сбавила я тон — сердиться до ярости на Адрея очень трудно, — тебя я тоже не желаю ни видеть, ни слышать, спать будешь в любой другой комнате, только не в моей! Твои вещи будут перед дверью через пять минут!
Я хлопнула дверью, пошла в свою комнату, выкинула из неё всё имущество Андрея, забралась в постель и надулась.
Я им, что, приз? Кто кому морду набил, тот меня и получил? Ничего, поживёте без доброй, ласковой Славы, смиритесь с тем, что она собирается добиться своего и подружить вас! Тан даёт, конечно, не мог объяснить Адрею, что он мой брат?! Хотя он сам, наверно, к этой мысли не привык, и по инерции… Адрей тоже хорош, нет, чтобы спросить у меня, что произошло, так нет, сразу подумал невесть что! Ну вот чего они подрались? Им делать больше нечего? Да они, небось, и до моего появления не ладили… И всё равно он дурак!
Через полчаса я уже почти ждала, когда Адрей придёт просить прощения. Через час я узнала очень много всего о тяжёлой жизни спонтанного мага и обнаружила отсутствие вещей Андрея под своей дверью. Через полтора часа я спустилась к ужину.
— Адрей унёс свою порцию к себе в комнату, — заметил папа, глядя, как я хмуро накладываю в тарелку вареники, приготовленные исчезнувшим до моего появления Адреем (рецепт мой, ещё с вечера остался висеть на шкафчике). — Слава, К СЕБЕ…
— Слышала, — буркнула я.
— Поссорились?
— Разругались вдрызг.
— Адрей что-то сделал не так?
— Да! Он увидел Тана и подумал невесть что!
— Учитывая, в каком Танислав был виде, это нормально. И как раз Адрей сказал мне, где ты, и я не сразу понял, почему он так мрачен… Вообще-то, Слава, тебе нужно с ним поговорить.
— С кем? — буркнула я. — С Таном тебе самому надо поговорить. И ещё рассказать мне о хаклонгах!
— Адрей сказал?
— Да! А должен был ты!
— Извини, я думал, на тебя и так много всего навалилось, куда ещё это.
— Прощу, если поговоришь с Таном! И, пап… а хвост у меня не будет расти, ведь правда?
— Не будет, — усмехнулся отец. — Кровь хаклонгов слишком сильно разбавлена в тебе человеческой, так что вернуться к первоначальному облику ты уже даже при всём желании не сможешь. А насчёт разговора с Таниславом… Не уверен, что это хорошая мысль, по крайней мере, сейчас. Мы с его матерью расстались внешне спокойно, но на самом деле… Понимаешь, тогда шла война, с пленными не церемонились, независимо от пола и возраста, — папа вздохнул. — Я забрал её, просто чтобы никто не мучил, а она неожиданно влюбилась в меня и… — папа замялся, ему, очевидно, было неловко рассказывать дочери о таком, но я не собиралась давать ему поблажку, и он продолжил: — Она была невероятно красива — Тан в неё пошёл — вот я и не устоял. Потом я отправил её к родным, и о сыне она мне ничего не сообщила, уж не знаю, почему. А теперь уже поздно пытаться что-то наладить, её семья наверняка настроила его против меня. Да и я… Столько лет прошло.
