Дж. Уорд - Жажда
– Ты сказал… что пришел, чтобы спасти мою душу, – пробормотал Вин.
Джим уперся руками в гранитное покрытие стола и наклонился вперед. Мускулы, обтянутые простой белой футболкой с короткими рукавами, напряглись под тяжестью веса.
– И я не шутил. Я получил новую веселую работу по возращению людей с обрыва.
– Обрыва куда?
– В пламя ада. Как я уже говорил… в твоем случае, я был уверен, что должен удостовериться в том, что ты будешь счастлив с Девиной, но сейчас я с чертовской ясностью осознаю, как ошибался. Сейчас… дело в чем-то другом. Я просто не знаю, в чем именно.
Вин вытер рот салфеткой и уставился на большие, умелые руки Джима.
– Ты поверишь… если я скажу, что мне снился сон о Девине… в нем она словно сошла с экрана фильма «28 дней», вся прогнившая насквозь? Она заявила, что пришла по моей просьбе, что мы заключили какую-то сделку, которую я не смогу разорвать. И знаешь, что самое смешное? Сон по ощущениям совсем не казался таковым.
– Я уверен, что это был и не сон. До того, как я насмерть поцеловался с удлинительным шнуром в пятницу? Я бы сказал, что ты сумасшедший. Сейчас? Можешь не сомневаться, что я верю каждому твоему слову.
Наконец-то, по крайней мере, что-то работало за него, а не против, подумал Вин, решив выложить все карты на стол.
– Когда мне было семнадцать, я пошел к…– Боже, даже зная, как Джим стоически воспринимал новости, Вин все равно чувствовал себя полным придурком. – Я пошел к гадалке, предсказательнице… эта женщина жила в городе. Помнишь «заклинание», которое нашло на меня в закусочной? – когда Джим кивнул, он продолжил. – Раньше такое случалось часто, и мне нужно было… черт, нужно было как-то прекратить приступы. Они разрушали мою жизнь, заставляли чувствовать себя уродцем.
– Потому что ты видел будущее?
– Да, и знаешь, эта хрень не нормальна. Я никогда не напрашивался на это и был готов на все, чтобы прекратить. – В мозг нахлынули воспоминания из прошлого, о том, как он падал в приступах посреди магазинов, в школах, библиотеках и кинотеатрах. – Это была пытка. Я никогда не знал, когда нагрянет транс, не понимал, что говорил во время припадков, и люди, которых я пугал до чертиков, считали меня психом. – Он коротко рассмеялся. – Все было бы иначе, предсказывай я лотерейные розыгрыши, но я видел только плохие вести. Так или иначе, я, будучи семнадцатилетней бестолочью, дошел до ручки. Дома меня ждали жестокие родители-алкоголики, которые были не в состоянии помочь мне или посоветовать что-нибудь… Я не знал, что делать, куда пойти, к кому обратиться. В смысле, к маме и папе? Черта с два, я не попросил бы их приготовить мне завтрак, не говоря уже о подобной сверхъестественной хрени. Поэтому однажды, перед Хэллоуином, который является моим днем рождения, на обороте «Курьер Жорнал» я наткнулся на объявления каких-то психологов, целителей, и решил дать им шанс. Я поехал в центр, постучал в несколько дверей, и одна из них, в конце концов, открылась. Казалось, женщина прониклась моей бедой. Она дала мне указания, и когда я вернулся домой и сделал, что нужно… все изменилось.
– Каким образом?
– Во-первых, прекратились приступы, и потом фортуна улыбнулась мне. Родители наконец-то испарились… потом поделюсь деталями, скажем так, конец был очевиден для алкоголиков. После их смерти я чувствовал облегчение, свободу и… как-то совершенно иначе. Мне исполнилось восемнадцать, я унаследовал дом и слесарно-водопроводное дело отца… так все начиналось.
– Погоди, ты сказал, что чувствовал себя по-другому… как именно?
Вин пожал плечами. – Я рос спокойным ребенком. Ну, знаешь, не особо интересовался школой, ничем не выделялся. Но после смерти родителей… спокойствие как рукой сняло. У меня появилась эта жажда. – Он положил ладонь на живот. – Я всегда чувствовал голод. Мне всего… было мало. Будто я страдал ожирением, когда доходило до денег… нуждался в них, независимо от того, сколько зелени лежало на моих счетах. Я объяснял это тем, что когда мои родители погибли, я как раз из юноши превращался во взрослого… в смысле, я должен был обеспечивать себя, потому что больше у меня никого не было. Но я не думаю, что дело только в этом. Проблема в том, что когда я работал на полную ставку у тех водопроводчиков, я втянулся в наркобизнес. Деньги были бешеными, и чем больше я зарабатывал, тем большего хотел. Я начал строить дома потому, что таким способом стал зарабатывать легально… это было важно не потому, что мне грозила тюрьма, а потому, что за решеткой я не смог бы грести столько зелени, как на свободе. Я работал без устали. Меня не сковывали ни мораль, ни законы, ничто, только самосохранение. Ничто не приносило мне покоя… но все изменилось две ночи назад.
– Что изменилось?
– Я взглянул в глаза женщины и почувствовал… что-то иное.
Вин потянулся к заднему карману и достал изображение Мадонны. Пристально посмотрев на него, он положил карточку на стол и повернул ее так, чтобы смог разглядеть и Джим.
– Когда я посмотрел в ее глаза… я впервые в жизни почувствовал удовлетворение.
***
Наклонившись, Джим посмотрел на икону. Черт возьми… на ней была изображена Мария-Тереза. Темные волосы, голубые глаза, мягкое, доброе лицо.
– А вот это на самом деле жутко.
Вин прокашлялся. – Она – не Дева Мария. Я знаю. И это не ее изображение. Но когда я увидел Марию-Терезу, жгучая дыра в моем животе успокоилась. Девина? Она только подливала масла в огонь. Был ли это наш секс и преступаемые нами границы, или же вещи, которые она желала получить, посещаемые нами места. Она делала голод только сильнее. С другой стороны, Мария-Тереза… она – как теплый бассейн. Когда я с ней, мне не хочется быть где-то еще. Вообще.
Парень резко убрал икону, закатывая глаза. – Господи Боже, только послушайте, что я говорю. Напоминает фильм о домашнем насилии.
Джим слегка улыбнулся. – Ну, да, если все не разрешится, ты всегда сможешь начать бизнес по изготовлению поздравительных открыток в тюрьме.
– Мечтал именно о такой смене карьеры.
– Лучше так, чем штопать номерные знаки.
– Остроумнее, это точно.
Джим подумал о Девине и так называемом сне. Велика вероятность, что это был и не ночной кошмар вовсе. Да ради Бога, если Девина не отбрасывала тень при дневном освещении, то какие еще трюки она прятала в своем рукаве?
– Что конкретно ты сделал? – спросил Джим. – Когда тебе было семнадцать?
Вин скрестил руки на груди, и практически можно было услышать, как его засасывает прошлое. – То, что мне сказала сделать та женщина.
– И это было...? – Когда Вин покачал головой, Джим догадался, что обряд был из разряда жуткого хард-кора. – Женщина еще жива?
