Мэг Кэбот - Ненасытный
У Аларика зачесалась рука. Стоять так близко к вампиру и ничего с ним не делать было невероятно трудно.
— Потому, наверное, что нет такого понятия: «добровольные доноры». Есть только люди со слабой волей, неспособные противостоять вашим гипнотическим штучкам. А нас вы и теперь готовы порвать.
— Исключительно при самозащите, — прошипел Эмил.
Аларик подступил почти вплотную к нему и загремел с высоты своего роста:
— Дракулы на складе под Берлином не защищались. Они напали первые и чуть не угробили моего напарника.
— Жалко, что совсем не угробили, — рявкнул Эмил, толкнув его в грудь.
Меч со звоном вышел из ножен, сверкнув при свете хрустальной люстры.
— А вот и мы, — пропела Мэри Лу, волоча на поводке упирающегося Джека Бауэра. Песик рычал и скреб когтями по зеркальному полу.
Мужчины тут же разошлись по местам. Джек перестал упираться и метнулся к Аларику. Палатинец, взяв его на руки, сказал с нескрываемым удивлением:
— Кажется, все нормально.
— Разумеется, с ним все нормально, — отпарировал Эмил. — Мы же не звери.
Аларик только бровь поднял на это, а Мэри Лу шлепнула мужа по руке.
— Ой, Эмил. Не обращайте внимания, Аларик: он дуется, потому что вы узнали наш адрес и нам снова придется переезжать. Иначе вы нас убьете. Все из-за меня: я отправила это…
— Мэри Лу. — Эмил привлек жену к себе, обняв за стройную талию. — Пожалуйста, помолчи хоть раз в жизни.
— Так-так. — Она перестала улыбаться, заметив, что Аларик обнажил меч. — Что вы, мальчики, тут делали, пока меня не было?
— Ничего такого, — ответил Эмил. — Мистер Вульф уже уходит — правда ведь, мистер Вульф?
Аларик стоял, держа дрыгающегося Джека. Впервые за всю карьеру он не знал, как ему поступить.
Он дал клятву убивать демонов, какой бы вид те ни приняли, а вид порой был куда как обманчив.
Темные силы любят шутить шутки с человеческим разумом. Они пробуждают в человеке симпатию и сострадание, чтобы помешать ему сделать то, чему его обучали: вогнать кол в сердце нечистой твари.
Теперь Аларик впервые усомнился в том, что эти двое — представители темных сил.
Не иначе как по вине Мины Харпер, все время трещавшей про искупление, исправление и непохожесть Лучана Антонеску на прочих вампиров.
Безобидная парочка, хорошо разбирающаяся в искусстве и домашнем дизайне. Пусть себе живут вечно, кому от этого плохо?
Джека Бауэра, между прочим, не запихнули в микроволновку только благодаря им.
И Мине Харпер они симпатичны.
Да что же с ним такое, господи боже?
— Если кому-нибудь скажете, что здесь было, — Аларик попятился, продолжая угрожать им «Сеньором Липучкой», — я вас из-под земли достану и забью прах одного в глотку другому.
— Мы никому не скажем, — пролепетала Мэри Лу на грани обморока.
Аларик повернулся и побежал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Прыгая через две ступеньки, он одолел все одиннадцать этажей с подскакивающим под мышкой Джеком и лишь внизу остановился, чтобы обдумать содеянное.
Он только что отпустил двух вампиров. Это будет преследовать его до конца жизни.
С другой стороны, ничто не мешает ему выследить и убить их со временем. Задача нетрудная, учитывая интерес женщины к дорогим шмоткам.
Он спрятал меч, поставил на пол Джека Бауэра. Когда они вышли в вестибюль, у него зазвонил мобильник.
— Аларик Вульф слушает.
— Аларик? — прокричал взволнованный Джон. — Ты где, еще в здании? У нас проблема. Большая проблема.
Глава пятьдесят четвертая
22.15, 17 апреля, среда.
Метро, маршрут № 6.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Конечно, на метро, как же еще. Субботним вечером здесь такси не поймаешь, а ей нужно попасть туда как можно скорее.
Что еще прикажете делать? Сидеть в комнате без окон, как ей предлагали, а в собор отправить сестру Гертруду и монахов со Стефаном Домиником? Чтобы их всех перебили при попытке спасти Лейшу?
Пусть в комнате без окон сидит Елена, травмированная физически и морально. Мине, из-за которой все они, включая Лейшу, как раз и подверглись опасности, это совсем не к лицу.
В поезде она старалась никому не смотреть в глаза. Чужие проблемы ей сейчас ни к чему, со своими бы разобраться.
Большой эрудит Хольцман важно кивнул, выслушав их с Джоном сбивчивое повествование.
«Это вполне резонно. Собор Св. Георгия, вы говорите, закрыт для публики?»
«Да, на реставрацию», — подтвердил Джон.
«Проходя мимо ночью, я в первый раз встретила… — Мина осеклась и продолжила: — Когда летучие мыши бросились на меня сверху, мне показалось, что один из шпилей вот-вот отвалится. Собор в аварийном состоянии».
Отец Бернард, сестра Гертруда и Абрахам Хольцман тревожно переглянулись.
«Да какая разница?» — крикнула Мина. Зря она им вообще сказала, надо было бежать на метро.
«Неиспользуемая или сильно обветшавшая церковь, медленно произнес Хольцман, — идеально подходит для демонических ритуалов».
У Мины волосы поднялись дыбом от этих слов.
«Таких, как коронация князя тьмы?»
Ей никто не ответил. Все забегали и стали вооружаться — собираясь, несомненно, ударить по Дракулам, загадочно исчезнувшим из-под Святой Клары, в храме Святого Георгия. Все они — отец Бернард, сестра Гертруда, Хольцман, другие монахини и монахи, даже послушники и ее брат — не выказывали ни малейших признаков страха и колебания. Все были готовы сразиться, а возможно, и умереть.
Они не знали, что в самом деле умрут. Все до единого. Одна только Мина знала. Прозрение, до ужаса четкое, посетило ее в коридоре монастыря.
Димитрие держит ее беременную подругу в заложницах и не отпустит, пока Мина не явится, чтобы обменять себя на нее.
Свою жизнь на жизнь подруги.
Когда это произойдет, состоится второй обмен: Лучана на Мину.
После этого Димитрие Антонеску, единокровного брата Лучана и сына Дракулы, коронуют в утратившем святость соборе как нового князя тьмы… и в Манхэттене, если не во всем мире, настанет царство вампирского террора и смерти.
А Джон, Абрахам, сестра Гертруда… все эти славные люди, которые суетятся вокруг… погибнут, пытаясь этому воспрепятствовать. Их постигнет та же смерть, что и Аларика Вульфа… та, которую Мина видела, повязывая ему шарф на запястье.
Тьма. Огонь, море огня. И все на этом.
Смерть, как Мина пыталась объяснить Лучану в их первую ночь, не может быть хорошим концом.
В будущем потенциальных покойников она ни разу не увидела ничего, кроме пустоты. Пустоты без конца и края. Она заглядывала в эту бездонную пропасть, привстав на цыпочки, и надеялась, что за ней все же существует какая-то жизнь, — но если так, то может быть и к лучшему, что она этой жизни не видит.
