Бастарды его величества - Альма Либрем

- Какая разница, - прорычал Даркен. - Я заберу твою магию и захвачу страну с её помощью. Я всё здесь выжгу. Всех до единого! Больше никто не посмеет мне помешать!

Он рванул тонкую ткань её платья, но та, сотканная из волшебства, обожгла кончики его пальцев пламенем.

- У тебя ничего не получится, - прошептала Диана. - Ты ничего не получишь. Ни мою магию, ни мою страну. Я тебе ничего не отдам.

- Я и не буду спрашивать разрешения, - с ненавистью прохрипел Даркен. - Твоё мнение теперь вообще никого не интересует.

Диана только коротко хохотнула. Она не могла воззвать к пламени, хоть и не знала, почему. Даркен заставил её думать, что она не владеет собственной магией? Или купол, который она впитала в себя, заставил Диану попрощаться со своей силой? Это теперь не имело значения.

Даркен не целовал - он словно пытался поглотить её. Не целовал - кусал за шею.

- Ты всё равно ничего не получишь, - рассмеялась королева, когда чужие руки жадно заскользили по её спине. - Ни корону, ни страну. Тебе ничего не светит. Ничего...

- Получу, - с ненавистью произнёс Даркен. - Всё получу...

- Ничего ты не получишь, - она упёрлась ослабевшими руками ему в грудь. - Потому что ничего больше нет. Нет у меня магии, которой я могу поделиться. Нет...

- Ты - ведьма, - упрямо прошипел Даркен. - Я видел, как ты колдовала. Теперь я, как твой первый мужчина, заберу у тебя силу. И сожгу весь дворец и Алиройю.

Диана расхохоталась. Она потеряла чувство страха и уже не думала о том, что на самом деле мог сделать с нею Даркен. Ничего страшнее того, что уже случилось.

- Ты убил короля Эдмунда? - спросила Диана, улыбаясь. - Ты стал причиной его смерти, Даркен? Нет! Ты не его наследник. Ты не получишь ни его страну, ни его силу... - она закрыла глаза. - Ты не сможешь стать моим первым мужчиной. Нельзя сделать это дважды.

Даркен ошеломлённо застыл, а королева, запрокинув голову назад, громко рассмеялась. Ей казалось, что звук этого смеха разносился по всему дворцу, да что там, перекричал зиму и разносился по Алиройе. Слёзы высохли, даже от испуга ничего не осталось.

Магия возвращалась, но Диана с трудом могла управлять ею. Она чувствовала, как зажигалась кожа, как воспламенялось всё вокруг. В её глазах вновь горел огонь.

- Ты всё ещё одарена, - презрительно скривился Даркен. - Ты не можешь...

- Не все такие жадные, как ты... - покачала головой Диана. - Не все так отвратительны. Кэрант не стал отбирать у меня магию. Он даже не помышлял об этом. А ты... Гори, Даркен!

Теперь Диана чувствовала себя факелом. Её платье превратилось в живой огонь. Светлые волосы тоже воспламенились и огненными языками падали на обнажённые плечи, но Диана не чувствовала боли. Глаза её тоже пылали, а поцелуй мог превратить в пепел.

Даркена это не остановило.

Он в своей ненависти был готов даже на боль.

Диана почувствовала запах опалённой кожи, но знала, что горит не она. Напротив, это Даркен, обжигая руки, пытался задушить её.

Воздуха с каждой секундой становилось всё меньше, но Диана от этого не угасала. Магия разливалась по всей сокровищнице, готовясь переплавить всё вокруг.

Королева раскинула руки в стороны, загораясь ещё ярче. Даркена силовым потоком отшвырнуло в сторону, и н ударился о постамент, на котором были короны.

Диане казалось, что весь мир окрасился в ядовитые цвета. Не было больше ничего, кроме одного осознания смешного до дикости поражения.

- Вместе умрём! - прорычал Даркен.

Он добыл из-за пояса кинжал, и Диана знала, что не успеет остановить лезвие. Она вообще не понимала, где находится, и потеряла способность управлять и собой, и всем, что творилось вокруг. Существовала только смерть, готовившаяся захватить её.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Убивай, - прошептала королева. – Мне всё равно. Тебе ничего не достанется. У меня нет корон.

Она медленно опустилась на колени, чувствуя, как стремительно выгорает магия. Огонь на коже погас сам, оставив взамен только алую, нисколько не повредившуюся ткань платья. Диана обхватила себя руками, чувствуя подкрадывающийся холод.

Даркен остановился над нею. Он сжал обеими руками рукоять кинжала и занёс его над головой Дианы. Девушка улыбнулась лезвию, глядя прямо на его острие. Она была готова упасть замертво, но знать, что теперь никто не сумеет править Алиройей против её воли.

Кэрант станет королём Наррары и захватит остатки её страны. С людьми всё будет в порядке.

- Молись богам, ведьма, - прошипел Даркен. Кончик кинжала задрожал, словно он сомневался, стоит ли наносить удар, не хотел отдавать последний шанс получить корону. – Но ты ещё можешь признаться, куда дела корону.

- Я ничего тебе не скажу. Мне ничего не известно, - ответила Диана. Её голос звучал ровно и без страха. – Я умру, но сожгу тебя вместе с собой.

Королева не знала, говорит ли она правду. Даркен не спешил проверять. Он до сих пор боялся, что Диане действительно хватит сил, чтобы закончить всё убийством.

Острие кинжала резко двинулось вниз.

- Остановись!

Слабое восклицание заставило Даркена замереть, словно камень.

- Она и вправду не знает, где корона.

Кончик лезвия застыл в миллиметре от её кожи. Даркен медленно повернул голову, и Диана против собственной воли проследила за его взглядом.

Кэрант стоял в дверном проёме. Стража удалилась, повиновавшись приказу Даркена, и некому было остановить мужчину. За его спиной виднелся чей-то силуэт, но Диана не могла понять, что это был за человек.

Со стороны он напоминал живого мертвеца. Камзол превратился в рубище, рубашка тоже обгорела, половина пуговиц была расстёгнута, и Диана видела ужасные чёрные линии на его теле. Это вены почернели и вздулись, превратившись в страшную, противоестественную карту.

На щеке была чумная метка. Не на запястье. Гораздо ближе.

А в руке Кэрант держал корону.

- Я пришёл короновать наследника престола, - прошептал он, сделав первый шаг, и пошатнулся. Диана почувствовала, как кончик лезвия впивается в её грудь, и крепко сжала зубы, стараясь не закричать. Это всё равно ничем не помогло бы ей.

- Ты? – в голосе Даркена зазвенело неверие. – Кто ты такой, чтобы возводить на престол кого-либо?

Кэрант молчал. Он, кажется, не чувствовал ни угрозы во взгляде, ни ненависти в словах того, кого последние несколько недель называл братом. Медленно обошёл Вилфрайда, всё ещё лежавшего без