Последняя принцесса Белых Песков - Мэри Соммер
Кларк не знал, что ждёт их дальше, и на всякий случай быстро и сбивчиво закончил рассказ.
– Уже утром там такое началось… ну, вы знаете. Люди эти, как мыши, отовсюду выбегали… страшные мыши, с оружием. Судью того убили почти сразу… Я смутно помню, что дальше было. Морн меня увёз. Он догадался, что вы уже на поверхности, под открытым небом, а чтоб кого-то с воздуха отыскать, Морну ведь карта не нужна…
Джек слушал вполуха. Раздвигая тени, он толкнул тяжёлые каменные двери. По гладкой плитке поползла дорожка света, расстелилась перед ними и оборвалась в центре холла, натолкнувшись на остроносые туфли Грианы.
А может, их противостояние с Морном началось из-за спора, кто театральнее? По предвзятому мнению Джека, Гриана уверенно лидировала: снежная королева, с ног до головы укутанная в дымчатую шаль, с волосами из жидкого серебра и лунного света, чей образ невозможно удержать в памяти дольше секунды.
Джек ожидал, что при встрече будет трепетать сильнее, но ведь сегодня он уже обнимал Тарквина и Саймака. Зато Кларк рядом споткнулся и чуть не упал. Он стал толкать Джека в бок и выпячивать – в качестве указателя – подбородок, но сформулировать междометия в слова так и не смог.
– Вот и вы. – Голос с неизвестным тембром окутал их со всех сторон, точно это стены заговорили. – Я ждала.
Гриана медленно шла навстречу, пока все не остановились на середине световой дорожки.
– И, конечно, заранее знали, когда мы появимся. – Джек слегка поклонился.
Вместо ответа, вместо улыбки или приветственного жеста пробудились подземные течения и глухо запели трубы. А Гриана повернулась к Кларку, повергнув его в состояние немого ужаса.
– Я помню тебя совсем крошечным, – сказала она, возможно, с нежностью.
Кларк перевёл непонимающий взгляд на Джека, и он решил быстро объяснить:
– Когда ты родился, вот она забрала тебя и перенесла в наш мир. Там оставила на берегу океана, а потом встретила моего друга Тони и подарила ему тот самый стеклянный шар, которым вы с Фред недавно огрели меня по голове. Такой вот гамбит в одной очень долгой шахматной партии. Всё верно?
Гриана всё ещё смотрела на Кларка, ему и кивнула.
– Мальчик мой, ступай пока вон в ту дверь. Тебя накормят и обогреют. – Она сбросила с руки шаль и указала направление.
Кларк не пошевелился.
– Иди, иди, – подбодрил Джек. – Припрячь там булочку для меня.
Он дождался, пока стихнет эхо неуверенных шагов и когда тяжёлые входные двери плавно скользнут на место, отрезав музыку и свет. Наконец, тишина удовлетворила его и Джек сказал:
– Я представлял, что буду сильнее злиться на вас. Мне хотелось порвать ваши розы и швырнуть ошмётки лепестков вам в лицо. За все эти ваши игры.
– Желаешь пройти в оранжерею?
Джек пожал плечами.
– Не знаю. У меня только что случился нервный срыв, и теперь как-то вообще ничего не хочется.
Разве что вздремнуть ненадолго, положив голову Лее на колени.
– Понимаю. – Голос Грианы прозвучал мягко. – Но раз уж ты здесь, сделай милость, послушай ответы на твои вопросы.
Как же звучит её голос? В нём добрая колкость или едкий сарказм? Впрочем, неважно.
– Недавно тут я уже задавал вопросы, – в отместку Джек тоже говорил бесцветно, – вашему сопернику с чёрными фигурами. Ответы оказались такими, что и в страшном сне не приснятся. Зато однозначные. Прошу, вы могли бы хоть раз поговорить со мной без намёков и загадок?
– Я собираюсь поведать тебе то, о чём прежде никому не рассказывала. Тебе, мой храбрый офицер. Какие уж тут загадки.
И в ту же секунду стало темно. Не так, как в комнате с зашторенными окнами или подземной пещере. Даже не так, как в бездонной пропасти. Но в этой темноте почему-то не хотелось шарить руками по воздуху в поисках опоры.
– Что ты видишь? – Голос Грианы звучал негромко, зато сразу отовсюду.
– Ничего, вы ведь выключили свет, – буркнул Джек.
– Чтобы увидеть, свет не нужен.
– Я же просил без загадок, пожалуйста…
Послышался тихий смешок. Что ж, так хотя бы голова не болела из-за тщетных попыток рассмотреть её.
– А я вижу миры, – сказала Гриана. – Из этого вьётся моя жизнь вот уже… с самого её начала. Я нахожу миры и строю пути между ними.
Перед мысленным взором Джека на миг возникло сложное плетение из сверкающих нитей с нанизанными на них пульсирующими бусинами. К горлу подступила тошнота, и Джек не смог противиться желанию сесть на пол.
– Я могу вести других, но сама всегда остаюсь здесь, – продолжала Гриана. Зная, что последуют возражения, она уточнила: – Не подумай, это добровольное заключение, я могу покинуть его. Только для этого должно произойти нечто…
– Судьбоносное? – подсказал Джек.
Кажется, Гриана прошла рядом: шею обнял холодок.
– Судьба – сложная материя, мой офицер. Большая война может собрать на ней незаметную складку, а неосторожное слово порой способно продырявить насквозь, оставив обугленные края. Но ты просил меня не заниматься наставничеством, прости.
О таком Джек не просил, хотя… Он вспомнил, как когда-то на сцене для университетских театральных постановок Самира рассказывала им про разные миры. Вспомнил её покрытые мыльной пеной руки и переливающиеся в свете прожектора пузыри. Тони сидел за роялем и заворожённо слушал, не подозревая, чем обернётся эта история. Грэйс притихла в первом ряду… Чёрт, они ведь совсем близко были.
– Торопишься? – Гриана, наверное, улыбнулась. – Потерпи ещё немного, послушай. В каждом мире есть магия… да-да, в каждом. Просто ею боятся пользоваться. Магическая энергия накапливается – а в ней и кроется… путь.
Гриана замолчала. Перед закрытыми глазами Джека вновь замелькали образы: бесконечная водная гладь, тронутая мелкой рябью… порыв ветра рвёт облака… диск полной луны серебрится на ночном небе. Голова закружилась, и Джек сжал руками виски.
– Как вы выбираете тех, кого вести?
– Не я выбираю, а рисунок. Лишь однажды я осмелилась сделать что-то для себя. – Гриана рассказывала, и слова текли ручейком, а Джек раскачивался на волнах. – Моя жизнь здесь… долгая, Джек, настолько долгая, что никто не может задержаться рядом. Я привыкла: у меня было для этого время. Но однажды мне открылся мир. Не такой, как ваш, – другой, чужой… точно скрытый за сплошным куполом каменных туч. Мне бы мимо пройти, но я почувствовала там силу, почти
