Проданная Истинная. Месть по-драконьи - Екатерина Белова
Неожиданно и очень полезно.
Я вылезла из постели, плюнув на наготу, и рванула в противоположный конец спальни.
— Давай еще раз! Говори… то есть, не говори, а думай. Так, чтобы я слышала.
Анвар засмеялся, выпрямился на кровати, глядя мне в глаза, и подумал, что я самая красивая девочка в Сопределье, и что стоять перед ним голой так себе затея.
Я смотрела на него во все глаза, словно пытаясь запомнить, усвоить всю его внешнюю контрастность и яркость. Золото волос, лукавую усмешку, пожар в глазах. Случись со мной такой Анвар лет пять назад, я бы просто умерла от счастья. Впрочем, он, кажется, действительно случился, и я действительно умерла.
Подавив желание закрыться руками, уже не так весело вернулась в постель и даже сумела найти в комке одеял подготовленную горничными сорочку. Всю мятую. Но надела и даже целомудренно завязала ленты на груди, хотя после всего, что мы вытворяли ночью, было грешно стесняться.
В голове сразу прояснилось, словно вместе с сорочкой я надела невидимый доспех, так что, расправив по мере сил ткань, я повернулась к Анвару. Тот уже успел надеть брюки и неспешно застегивал рубашку, у которой был порван ворот и изрядно не хватало пуговиц. Память милосердно заблокировала обстоятельства, при которых рубаха так изувечилась.
Я отвела глаза, и решила идти напролом.
— Давай проясним кое-что. — сказала угрюмо. — Если я верно понимаю, мне достаточно выйти за тебя замуж и дать кровь для ритуала вызова богини?
Дождалась задумчивого кивка от Анвара и продолжила.
— Отлично, согласна. Взамен я хочу графский титул и положение вдовы. Я верно понимаю, что практически сразу после ритуала наш брак утрачивает полезность?
Молчание длилось так долго, что я вынуждено подняла взгляд.
Анвар, напоминающий молодого Атланта, стоял окаменев. Глаза потухли. Губы, которые я целовала всего несколько минут назад, сжались в полоску, на скулах ходили желваки. Мне было неловко и маетно, но разве не лучше прояснить ситуацию сразу? Никому не нравится, когда его обманывают.
Мне — точно нет.
Молчание затягивалось. Я мельком взглянула на часы и ужаснулась. И так дело к ночи, а я еще новую лабораторию толком не смотрела. Если мы так и продолжим помалкивать, в лабораторию сегодня не попасть. А мне надо!
— Если требуется соблюсти приличия, — сказала уже осторожнее. — Можно будет развестись не сразу после ритуала, а, допустим, месяца через три.
— Истинные не разводятся, Аль…
Истинные не поступают друг с другом… так. А раз поступают, то и разводятся тоже.
— Будем первыми, — и чуть помявшись, путаясь в словах поблагодарила. — Спасибо за… Ну, за мою драконицу. Ей давно требовалось усиление, но все руки не доходили, да и вообще. Вообщем, от связи с Истинным по-любому пользы больше, чем с другим драконом.
Под немигающим взглядом Анвара я добралась до шелковой кисти, вызывающей горничную, и торопливо дернула. Казалось, меня медленно расстреливают. Или неспешно протыкают отравленными стрелами грудь, но я запретила себе вестись на все эти непонятные эмоции. И Анвар — лучше бы не смотрел.
Ушел бы он, что ли, скорее.
И он словно услышал, развернулся к двери, так и не застегнув до конца рубаху, но на пороге остановился на миг:
— Ты решила, что я провел с тобой ночь ради этого?
Зачем он провел со мной ночь мне неведомо, зато ведомо, зачем я провела. Закрыла детские травмы и отдавала своей драконице магию Истинного, которая необходима для развития зверя.
Но я же не могла так сказать. Поэтому промолчала, а после закрыла глаза и упала обратно на подушки. Просто пусть он уходит. Мне в лабораторию надо! Нет у меня времени на романтическую болтологию.
Ум взялся привычно обдумывать ингредиенты для следующего артефакта, и дверной хлопок я уже не услышала.
31. Говорящая с богами
Неспешно встала, потянулась, а после отправилась в ванную и с немыслимым удовольствием засела там на целый час. Было приятно копаться в склянках и флаконах и анализировать состояние ума и тела.
Теперь я могла вызвать огонь щелчком пальцев. Пока еще слабый, похожий на маленький цветочный бутон, но для этого больше не требовалось напрягать магические жилы. Огневой цветок рос на ладони сам.
Зрение улучшилось до такой степени, что я могла различить мелкий узор обоев в комнате. В соседнем здании. Слух ловил бесчисленное шушуканье по углам. Я была главной темой дня, но мнения разделились. Между прочим, меня считали аферисткой, затащившей их невинного герцога в постель и всю ночь напролет делавшей карьеру будущей герцогини. Но большая часть персонала защищала меня с пеной у рта. Оказывается, жениться на иномирянке выгодно и круто.
К моменту возвращения из ванны покои блестели, словно я в них не ночевала, а на столике у окна стыл завтрак. Точнее, обед. Или уже полдник?
Нахмурившись, я с походной скоростью закинула в себя идеально сервированную красоту бекона, сыра, рогаликов, прихватила кофе и направилась в лабораторию. Я потеряла кучу времени, хотя обещание восполнить Анвару заклятия на браслете у меня никто не забирал.
Горничные, караулящие у стены, вскинулись было следом, но я остановила их взмахом руки.
— Вы свободны на сегодня. Я буду занята в лаборатории до ночи, так что не беспокойте меня по пустякам.
Горничных на этот раз было четверо. От последней, самой младшей, я поймала недобрый взгляд. Даже усмехнулась. Наверное, думает, что я села не в свои сани. Ну-ну. Села бы она в мои.
В лаборатории я привычно отключилась от реальности. Стерлась из памяти прошлая ночь, недовольная горничная, слухи, надежды, фантазии. Я осталась наедине с собственным даром.
Вытащила из воздушной емкости полузабытую нить бус и придвинула к ним зеркальце. Помниться, я обещала Анвару наполнить опустошенные бусинки заклятиями, а вышло… нехорошо. Сначала императрица, потом тюрьма, потом опять императрица… До бусин руки не доходили. Только мой Огневой красовался алым огнем в черном стекле одной из бусин.
Так… Следом надо варить кроветворку. Без кроветворки нельзя. Она останавливает кровь, купирует боль, дает силы. Варить только муторно и тяжело, а сам состав простой, как оловянное колечко.
С нее я и начала. Даже петь не понадобилось. Так, мурлыкала под нос мелодию, которая сама сворачивалась тонкой дымной змейкой на дно колбы, искрилась розоватым и золотым, а после улеглась в бусину.
Следом я взялась за Вирху. Ее называли чудом звука, хотя вопреки
