Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова
Фиолет засмеялся. – Да нет у меня никакой машины! Она умерла! И сама себя похоронила.
– Как умерла? – поразилась матрёшка. – Разве то была не машина, а живое существо?
– Она не была живой в обычном понимании. Но имела собственный мощный интеллект, превосходящий на много порядков интеллект отдельного человека, – не стал таиться Фиолет, поскольку смысла в том уже не было.
– В вашем мире существуют другие создания, наделённые разумом и способные летать? Разумные гигантские птицы? – ещё больше удивилась матрёшка, тараща свои глазищи.
– Да. Именно создания. Они создаются колоссальными по своей мощи корпорациями людей. Их усилиями, их трудом.
– Всё же машины? Создай такую же машину мне. Хотя бы одну. Я дам тебе всё, что тебе и будет нужно для её создания.
– Как? – засмеялся опять Фиолет ей в лицо. – Это невозможно! Чтобы создать такую машину, нужен огромный коллектив профессионалов, каждый из которых обучен только своему виду деятельности. Тому, чему его обучали с детства! Всю юность! Да и потом люди учатся всю жизнь. Огромные, непредставимые по своей пространственной разбросанности и мощи комплексы работают на воплощение в реальность таких вот машин. А ты говоришь, построй. Да и чтобы понять сам принцип работы таких вот летающих птиц, как ты говоришь, нужна другая совсем эволюция развития человека, чем тут. Если бы я умел построить, стал бы я тут копать овощи? Бродить как неприкаянный бродяга в поисках работы? Жил бы в маленькой избушке?
– Да ещё с калекой, – добавила бессердечная матрёшка.
– Добра ты, матушка, – только и сказал он. – Разве ты знаешь, где и с кем я живу?
– Разве я родила тебя, что ты называешь меня матушкой? – спросила она.
– Я только из уважения к твоему возрасту так говорю, – пояснил Фиолет.
– Ко мне так обращаться нельзя. Я магиня – пожизненная девственница. Я однажды видела тебя в столице с хромоногой девушкой, вот и подумала, что она тебе близкая душа.
– Прости. Не знал того, что ты девственница, матушка. И девушка та была случайно мною встречена в столице. Не знаю я её. Просто помог ей забраться по лестнице на высокую дорогу на опорах. Трудно ей было карабкаться туда. Вот и всё знакомство. А как же ты меня сегодня выследила, если следопыты не из твоего ведомства? – спросил он. В целом матрёшка ему нравилась, хотя в гости он к ней не набивался. Умная при всей своей здешней наивности, и не злая. Было в ней что-то такое, что располагало к общению и доверию.
– Случайно тебя увидела. Вот думаю, повезло же мне! Оборотень в серебряных ботинках торгуется на оптовом рынке свежих сельских хозяйственных продуктов. Я, знаешь ли, лично этот рынок посещаю со своими телохранителями. Выбираю там свежую качественную продукцию прямо с полей и садов – огородов для своего стола. А чтобы люди не таращились, не узнали, кто к ним нагрянул, я переодеваюсь в простую женщину. Мне так проще, сам же понимаешь, а в выборе еды для себя лично я никому не доверяю. Только своим глазам и рукам, а также и нюху.
Фиолет невольно принюхался к воздуху и уловил тончайший аромат, исходящий от матрёшки. Попытался сопоставить его с теми, что были ему известны. Но не смог.
– Меня зовут Сирень, – сказала матрёшка.
– Красивое имя, – похвалил Фиолет.
– Пока ты не надумаешь, как тебе быть дальше, стоит или нет раскрыть мне свой секрет по созданию летающей машины, я отправлю тебя обратно в твоё узилище, чтобы ты там хорошенько подумал. Поспи там, отдохни. Через пару часов тебе принесут туда обед. А уж утром, как я вернусь сюда, поскольку я тут работаю, а не живу, тебя ко мне и приведут для нашей дальнейшей беседы по душам. Пока что по душам. А там мы посмотрим, как ты будешь себя вести.
– Угроза? – спросил Фиолет. – Но угрожай, бей, стукай по голове, вози по полу, я не смогу создать летающую птицу. Её создать может только Бог. А машину, летающую, только социум целой планеты. Никак иначе. Я всего лишь технарь. Космический десантник, а не учёный. Меня всего лишь научили нехитрым операциям по управлению такими вот, как ты говоришь, летающими птицами.
Матрёшка в платье, изукрашенном цветами сирени, белой, синей и фиолетовой, подняв в раздражении бровки, поджав сердито губы, похожие на сердечко, нажала какую-то кнопочку рядом с диваном. Послышалась отдалённая трель, и вошёл тот же самый, но уже раздвоившийся человек. При более пристальном внимании было заметно, что второй появившийся старше годами. А тот первый словно бы от этого и отпочковался. Сын, клон? Он для чего-то выглядывал из-за плеча своего двойника. Поскольку от второго не был отличим ни костюмом, ни причёской, ни ростом, и только лицо было чуть более молодое.
– Барвинок, – обратилась Сирень к одному из двух, выскочивших из своего ларца, – отведите его туда же. И заприте до обеда. Да не забудьте его накормить. Не хватало ещё, что он впадёт в помрачение от голода.
Фиолет сам пошёл в своё, как назвала ту комнатку Сирень, «узилище». Двое следовали за ним сзади. Когда они ушли, заперев его снаружи, он какое-то время размышлял. Стоит ли удрать сейчас до обещанного обеда, или ночью, когда в здании не будут шнырять люди. Охрану ввиду её малочисленности всегда можно будет вырубить на час, полтора. Он решил, что ночью бродяжить по пустынной столице ни к чему. Транспорт к тому же не ходит, а пешком до Ивы доберёшься лишь к следующему дню. И её вполне могут перехватить люди бабки матрёшки. Главной магини Сирени. Почему-то не покидала его тревога за Иву. И не показалось правдой упоминание о хромоногой девушке, будто бы случайно увиденной ею рядом с ним в столице. Бежать надо было сейчас. Сразу же. Он вынул из внутреннего клапана ботинка маленький универсальный робот и всунул его в дверной замок. Тот, спустя несколько секунд, был уже открыт. Сдерживая сердцебиение и держа ручку двери, Фиолет выглянул в коридор. Там не было никого. Никто и не думал его охранять.
Быстро пробежал он все зигзаги и повороты отлично запомнившейся дороги и, не дойдя до дверей того зала, где и была его беседа с матрёшкой, он повернул в сторону. В здании было удивительно пустынно. Где все были? Из тех, кто тут и работал? Или же тут никто и не работал. На его размышления перед ним и возник ответ в виде высокого лысого и немолодого человека в
