Юлия Кильтина - Голубая кровь

И вот теперь, когда жизнь моя снова висела на волоске, я стояла и думала о том, что королева снова меня обошла. Как, ну как я могла не понять, что она и есть тот самый таинственный помощник магистра Толлена? Она разыграла целый спектакль для одного-единственного зрителя там, в Кристальном зале — и я ей поверила. А теперь у меня уже нет ни единого шанса на спасение, потому что с Леа тянуть время не получится — она слишком для этого умна. Не особо надеясь на ответ, я все же спросила, просто потому, что не могла не спросить:

— Зачем?..

Одно короткое слово, в котором воплотилась вся моя боль, тоска и надежда.

И чуть дрогнувший нож у моей шеи сказал мне, что возможно, я зря хороню себя раньше времени. Несколько долгих мгновений ничего не происходило, а потом лезвие исчезло, и Леа одним резким рывком развернула меня к себе лицом. Я на миг поразилась произошедшей с ней перемене — с нее слетела вся ее невозмутимость, ледяная маска разбилась вдребезги, и передо мной дышала яростью настоящая степная кошка:

— Зачем?! — прошипела она, и острие ножа сильнее впилось в нежную кожу под нижней челюстью, оставив тонкую тут же затянувшуюся царапинку, — какая тебе разница, зачем? Да ты все равно ничего не поймешь! Что ты видела в жизни, какие страдания испытала? Разве ты можешь представить и понять десятилетия грызущей изнутри боли и тоски, а?

Леа резко отступила назад и отвернулась, и в моей голове уже замелькали картины возможного спасения, когда она вдруг снова развернулась ко мне и спокойно проговорила:

— Когда мой муж умирал в жадных объятиях проклятого цветка, я на мгновение словно прозрела, увидев какие-то странные нити, окутывавшие зал и Камень Айры и уходившие куда-то вниз, в глубины скал под Кристальным залом. Тогда я не могла ничего сделать, да и не до того мне было… Но потом, когда я пришла в себя и вновь могла внятно думать, я решила в этом разобраться. Не буду описывать, как я нашла этого твоего учителя и каких трудов мне стоило организовать ему тайный проход в Вейрану, это займет слишком много времени. Главное, что я сумела убедить Толлена в том, что я нужна ему ничуть не меньше, чем его артефакт, что с моей помощью он станет истинным властителем мира. Надо ли говорить, что в моих планах ему была уготована совсем другая роль? Не думаю, что ему бы понравилось умереть в шаге от исполнения своей мечты, но у меня все было рассчитано до мелочей.

Королева вдруг замолчала и пристально вгляделась мне в лицо, а затем хрипло расхохоталась:

— А ведь ты ничегошеньки не знаешь, маленькая глупая колдунья! Ты даже не представляешь, что именно я собиралась сделать с этим жестоким миром?! — гортанный смех стих так же быстро, как и появился, а я только теперь заметила огоньки безумия в льдистых глазах королевы.

— Что ж, я, пожалуй, расскажу тебе. Все-таки тебе придется умереть, и мне было бы приятно думать, что ты будешь знать, ради чего все это затевалось. Не думаю, что Толлен рассказал тебе о том, что не так давно мы нашли способ управлять метками.

— Но это значит, что… — я не могла поверить в то, что происходит, но слова королевы были четкими и ясными:

— Именно так. Метка Кейрета появилась не случайно. Как, впрочем, и метка твоего отца. Дело в том, что они оставались одними из немногих, кто владел магией металла, и одно их существование могло сильно попортить мои планы.

— Каким образом? — видимо, моя заинтересованность нравилась королеве, потому что она улыбнулась:

— Это из-за того, что убить вейр'инка может только магия крови. Понимаешь, я давно решила, что этот мир не заслуживает того, чтобы жить. Две тысячи лет назад жадные и злобные люди и слепые в своей гордыне вейры заварили эту кашу, из-за которой я в конце концов потеряла своего мужа… И за эти годы ни люди, ни вейры ничуть не изменились. Они все заслуживают того, чтобы умереть. Поэтому главным козырем в нашем плане были вейр'инки. Кстати, Толлен до этого даже не додумался — ему хватило бы и силы артефакта, чтобы сполна потешить свое тщеславие. Но мне этого было мало. Толлен создал магические ошейники, которые могли позволить до некоторой степени управлять вейр'инком, что и доказала похищенная нами Арита — помнишь вейр'инка, убитого моим слишком заботливым сынком? Я рассчитала, что будет достаточно нескольких сотен подобных ей чудовищ, чтобы мир встал на колени…

— Но откуда вы бы взяли столько вейр'инков?

— Здесь не было бы никаких проблем, если бы не появилась ты, — холодный голос королевы гневно дрогнул. — Толлен все-таки был очень талантливым магом, хотя и редкостным неудачником. Он разработал способ телепортации из Вейраны в Алерию и обратно, и с его артефактами мы бы сразу после Дня Цветения переместили в его лаборатории столько вейров, сколько понадобилось. Кейрет должен был стать Дождем и уже не смог бы мне помешать.

— Кайле тоже владеет магией металла, — напомнила я, и королева презрительно сощурилась:

— С ней было бы еще проще — я рассчитывала в ночь после Цветения отравить ее, подсыпав яд в бокал. Я бы непременно пришла утешить ее горе, и тогда… А записка, в которой Кайле бы просила прощения за то, что собирается сделать и говорила, что она не может жить без своего горячо любимого брата, все бы объяснила. Но с твоим появлением все усложнилось, — Леа недовольно поморщилась и продолжила:

— Я сразу поняла, что ты способна снять проклятие, а мне этого было совершенно не нужно. Толлен со мной согласился, и мы попытались устранить тебя еще до того, как ты попадешь в Вейрану. Как ты понимаешь, у нас ничего не вышло — ты со своими дружками все ближе подбиралась к границе. И тогда я решила играть на опережение — как любящая мать, я предложила Кейрету план, согласно которому он должен был очаровать тебя и заставить добровольно отдать жизнь на алтаре Камня. Он согласился, но я знала своего сына лучше, чем он сам — Кейрет никогда не был подлецом и интриганом, и он просто не смог бы осуществить задуманное. А мне всего лишь нужно было, чтобы он общался с тобой как можно больше, думая, что влюбляет тебя и влюбляясь при этом сам. В итоге он не смог бы позволить любимой уйти вместо него, как не позволил мне его отец — и проклятие осталось бы там, где ему и положено.

Леа тяжело вздохнула и посмотрела куда-то в темную даль распахнутого окна. Легкая задумчивость смягчила черты ее лица, и она тихо проговорила:

— Как ни печально это признавать, но мой сын оказался сильнее меня. Знаешь, я ведь поверила в его слова там, в кабинете — теперь я понимаю, что и ты слышала этот разговор. Он прекрасно сыграл свою роль, убедив меня в том, что ты полностью подчинена его воле и готова принести себя в жертву вместо него, — внимательный взгляд прозрачно-голубых глаз остановился на мне, и я невольно поежилась. — И вот тут я допустила ошибку — я запаниковала. Если бы я не отправила Толлена к тебе, все было бы иначе… Но теперь поздно об этом жалеть, — задумчивый голос вновь обрел твердость, и я поняла — для меня все почти кончено.