Евгения Соловьева - Загробная жизнь дона Антонио
– Нед, вели поднять все паруса.
Целых несколько минут, пока суетились матросы, расправлялись паруса и «Роза Кардиффа» набирала ход, ничего не происходило. А потом…
Потом паруса загорелись.
Разом.
Вспыхнули, словно соломенная крыша старого дома в Тафе, словно поднесенное к свече любовное письмо.
«Роза Кардиффа» закричала: сотней матросских голосов, полных ужаса перед адовым пламенем над головой. Отважный норвежец и тот упал на одно колено, прикрывая голову руками. Марина сама чуть было не прыгнула за борт, но…
Но она знала: если бы Тоньо хотел утопить «Розу Кардиффа», он бы поджег не паруса. И этот огонь… где он, этот огонь? Ни треска, ни жара, только ослепительный свет.
Она отняла дудку у Неда, который мелко крестился, подняв голову к пылающему небу, и дунула. И еще раз. «Свистать всех наверх!» – разнеслось над мечущимися в панике матросами.
– Убрать паруса, вы, трусливые медузы! Нет никакого пожара, это морок!
Кто-то из команды пришел в себя, увидел спокойного капитана – и бросился выполнять приказ. Кто-то по-прежнему выл от страха и пытался тушить наваждение ведрами с водой. А несколько человек уже барахтались за бортом.
– За дело, дьявол вас разрази! Трусы! Я сам вам головы поотрываю! – поддержал ее Нед, скатился с мостика на палубу и стал раздавать пинки направо и налево: это отлично помогало матросам вернуться из ада на грешную землю.
А Марина поймала себя на том, что восхищается. Вот он, достойный соперник. В его руках страх – такое же грозное оружие, как и в ее. Если б еще не ошибиться…
Но кто не рискует, тот…
«Не идет на корм крабам, – яростно прошипел сэр Генри Морган. – Ты дура. Ты упустила шанс разделаться с колдуном. Теперь расплачиваться будет вся команда и мой побратим. Дура!»
«Молчать!» – рявкнула на него Марина, как на взбунтовавшегося вдруг матроса.
Поймала взгляд Торвальда, махнула рукой Неду:
– В мою каюту, быстро! – и Смолли, так и не покинувшему штурвал: – Ложись в дрейф, спрашивай испанца, что ему надо, обещай все что угодно и тяни время.
– Слушаюсь, мой капитан!
В своей каюте Марина первым делом ткнула Торвальда пальцем в грудь:
– Ты все еще хочешь мою удачу?
Норвежец уверенно кивнул.
Вот упорный! Им грозит смерть, а он все еще верит в удачу Генри Моргана. Что ж. Такая вера должна быть вознаграждена.
Марина вытащила у Неда из-за пояса нож и порезала ладонь, чтобы выступила кровь. Протянула ее, сложенную лодочкой, Торвальду. Он, не дожидаясь приглашения, сделал то же самое – и обменялся с ней рукопожатием.
– Брат мой Торвальд, я дарю тебе мое имя и мой корабль. Отныне ты – гроза морей, дитя волн, сэр Генри Морган. И да пребудет с тобой море!
И не расхохоталась, глядя на ошарашенное лицо норвежца, только из уважения к моменту. Хотя смеяться хотелось, уж очень растерянно хлопал ресницами Торвальд, на зависть любой девице!
– Капитан? – недоуменно прогудел Нед.
Марина все же усмехнулась. Хлопнула его по плечу:
– Я знаю, что делаю, Нед. Ты ведь не думаешь, что я позволю кому-нибудь утопить мой корабль?
Глава 37, в которой расходятся в море корабли
В эту ночь Тоньо больше не спал. До рассвета оставался час, не больше, шторм утих, и где-то совсем близко кричали морские котики, оплакивая души погибших моряков.
Не его душу и не душу Марины. Сегодня никто из них не погибнет. Тоньо пока не придумал, как убедить «Розу Кардиффа» сдаться без боя, но точно знал – у него все получится. Потому что Марина нужна ему. Не месть, не исполненная клятва – все это тлен и суета сует. Ему нужна его фата Моргана, и он ее получит.
Альба он, в конце-то концов, или неудачник сродни дону Хосе Мария Родригесу?
И море, и ветер были с ним согласны. Они несли «Ласточку» быстрее, чем летела бы птица, и перед самым рассветом, когда небо только начинает неуловимо бледнеть, впереди показался «Росарио». Уже потрепанный бурей, но все еще на плаву.
«Господи, храни его от бурь, как я храню от пиратов!»
Но где же сами пираты?
Еще с четверть часа Тоньо стоял на носу, вглядываясь в рассветный сумрак и выискивая на горизонте черные силуэты парусов.
Они возникли неожиданно, два пиратских корабля: английский бриг и испанская шхуна. Что было странно, они даже не пытались напасть на «Росарио», а, казалось, уходили к восточной оконечности Кубы. Или к острову Тортуга. Но груз золота на практически беспомощном галеоне они не тронули! Значит ли это, что Марина не хочет воевать с ним? Но тогда почему она уходит?
От всех этих странностей и почти бессонной ночи у Тоньо разболелась голова.
Все шло не так. Не так, как хотелось, не так, как он опасался. Словно Марина тоже не знала, что ей делать.
Наверное, головная боль подсказала самое простое решение: надо ей показать, что он здесь и то-же не хочет воевать. Так показать, чтобы она поняла его.
Он поднял взгляд на паруса, улыбнулся. Когда-то в детстве ему нянюшка рассказывала сказку о девушке, которая ждала принца на корабле под алыми парусами. У нее еще было солнечное имя. Быть может, Марина тоже ее слышала? Но даже если нет, она все равно поймет.
Паруса над его головой засияли, как просвеченные солнцем лепестки бегонии. Это должно было быть красиво… Но оказалось страшно. Пиратам страшно. А Тоньо – смешно. Эти глупые пираты приняли его за морское чудовище или за привидение? Неужели даже Марина?..
Но нет, она не стала удирать на всех парусах, а продолжила свой путь так же неспешно, словно дразня: догони меня! Шхуна тоже убрала половину парусов и замедлилась, а еще Тоньо увидел шлюпку – сначала от «Розы Кардиффа» к шхуне, потом обратно. Господа капитаны советуются? О чем же, интересно?
Похоже, господа капитаны решили попытаться удрать. Странно и нелогично. Удирать поздно, и Марина это знает. Знает же? Быть может, ее заставили? Быть может, он перегнул палку с алыми парусами? Но она не должна уйти!
«Господи, останови ее!..»
«Роза Кардиффа» вспыхнула тем же изумительным алым светом, что и паруса «Ласточки». Сама собой, Тоньо даже не успел подумать, как именно ее остановить. Но получилось чудесно. Даже несмотря на то что солнце уже показалось над горизонтом, огненный морок выглядел достойно самого большого праздника.
Но пираты не оценили красоты. Забегали в панике, кто-то даже прыгнул за борт. Неужели это выглядит так уж страшно?
Тоньо задрал голову, осмотрел пылающие паруса, потом окинул взглядом собственных деловитых матросов и пожал плечами. Да нет, спутать морок с настоящим огнем невозможно. Он даже не греет, и цвет другой. И вообще выглядит нереально, как во сне.
Странно. Когда ему снилась гибель «Розы Кардиффа» и Генри Моргана, он даже не думал о снах, так все было по-настоящему. Он не сомневался, что делает все правильно. А сейчас все так зыбко и неустойчиво, прямо как почти год назад, в день гибели «Санта-Маргариты». Может быть, потому что он все еще не посмотрел в глаза Марине?
