Юлия Шолох - С привкусом пещерной соли. Том 1
Итого, больше месяца жизни потрачено на аквелей, но Пектусин не выражал особого недовольства. Даже прежнее место за ней сохранил, хотя любого другого сотрудника да за такие опоздания из отпуска - пинком бы под зад. Вкратце выслушал по телефону факты и содержание будущей информационной бомбы и неожиданно полностью одобрил. И сейчас перед ней лежал эмоциональный и подробный отчет о самой загадочной и скрытной секте нашего времени.
Об убийствах, причем неоднократных, скрываемых от закона и расследования и наверняка оставленных без внимания - следствие не ведется, преступники не найдены и не наказаны, жизни остальных женщин под постоянной угрозой. Куда смотрят органы правопорядка?
О наркотиках, доступных на территории подземной Ракушки даже детям. О воздействии этих наркотиков, постепенно, неотвратимо превращающих человека в психа, что у аквелей называется 'очиститься', 'приблизиться к абсолюту'. После чистки человек явно не способен к существованию среди себе подобных, становится асоциальным и даже опасным для общества нормальных людей. Куда смотрят органы по наркоконтролю?
О подростках, предоставленных самим себе, рискующих здоровьем, а может, и жизнью в опасных подземельях, участвуя в экстремальных развлечениях под руководством девушки с лицом монашки и повадками шлюхи. Брошенных детях, без образования и будущего, вынужденных оставаться под землей на условиях, навязанных родителями. У них один путь - вырасти аквелями, независимо от своих собственных желаний. Куда смотрят органы опеки?
Об огромных деньгах, вложенных в создание и поддержание работоспособности подземного комплекса. Кому это выгодно? Кто это все позволяет? Куда смотрит правительство?
О покалеченных душой людях, которые остаются под землей, решив, что там им живется лучше. О существах, в которые рано или поздно эти люди превратятся, перейдя из разряда дееспособных граждан в разряд людей неприспособленных к нормальному образу жизни. Куда смотрят органы здравоохранения?
В общем, статьей стоило гордиться. Лаконичный, красочный, точный и полный отчет всего происходящего в Ракушке, сдобренный подробными рисунками художника, которому Наташка тщательно, в деталях объяснила, что надо изобразить. Отражение в белой одежде с маньяческим взглядом. Бар, где бармен с карикатурно отталкивающей внешностью подает клиенту бокал бузуна. украшенный кокетливой трубочкой. Неопрятный Гуру, топчущийся босиком на гальке пляжа, похожий на пропитого бомжа.
Что же, она добилась того, за чем отправлялась. Перед ней материал, способный поднять на уши полстраны. Утром статья ляжет на стол Пектусину и заодно появится в сети, так, на всякий случай, мало ли что. В наше время никому нельзя верить, даже тем, кто извлекает из тебя материальную выгоду, ведь всегда может найтись курица, которая приносит больше золотых яиц.
Ссутулившись, Наташка сидела в темной комнате, смотря в окно, где отражался свет включенной в коридоре лампы. Вот она и дома... в месте, где хранятся ее вещи, к которому она привыкла, которое даже немного любила.
Подъем оказался труднее спуска - вверх пришлось подниматься пешком. Хорошо хоть дорога была ровной и освещенной. Наташка позволила Рафе проводить себя только до толстенной стальной перегородки, которая отгораживала Ракушку от диких пещер. На всякий случай, как сказал Рафа, но слова уже не имели значения. Наташка распрощалась с ним (как и со всеми аквелями в целом) задолго до того, как неловко сказала: 'Ну, мне пора' и отправилась дальше по каменному коридору-кишке, игриво петляющему из стороны в сторону и ведущему явно куда-то вверх. Поднявшись на поверхность, она встретила там Карла, благодаря которому когда-то сюда приехала. Он посадил ее в ту же самую маршрутку и отвез в город, оставив у ближайшего метро.
Там же, на поверхности, ей встретился Окаль, отчего-то не желающий сделать вид, что они незнакомы, и все время сборов порывающийся что-то сказать. 'Послушай' - шептал он, пытаясь схватить ее за руку, но Карл прикрикивал на него, и Окаль замолкал и отступал. В любом случае, что нового ей мог сообщить подросток, испорченный аквелями, изгрызенный их подспудным влиянием, как червями, и сам того не сознающий?
Все это ерунда. Сложнее всего оказалось привыкнуть к солнцу, которое слепило глаза даже сквозь затонированые стекла маршрутки и огромные черные очки, которые пожертвовал Карл.
Воспоминания стирались, перетекая на бумагу. Цемент застывал, и это было прекрасно. Все наладится и будет хорошо, хотя бы в этом Наташка целиком и полностью соглашалась с аквелями. С другой стороны, это единственное безопасное утверждение подземников, а в остальном ей нужно сделать так, чтобы раз и навсегда обезопасить от их тлетворного влияния общество, которое явно недооценивает возможности и ореол распространения данной секты. Сберечь общество, и без того насквозь больное. Она предупредит человечество, это не только ее долг, а вероятно, ее назначение, наверняка именно поэтому ей и удалось попасть в Ракушку и столько узнать.
Она сделает, что должна.
Странно, но никакого удовольствия эта хорошо сдобренная чувством праведности мысль не доставляла. Впрочем, может, и доставляла. 'Почти'.
Оставив на столе стопку бумаги, Наташка поднялась и отправилась спать, заранее зная, что спать будет плохо. Но на самом деле эта ночь оказалась последней из тех, когда сон постоянно прерывался приступами удушья - начиная со следующей, каждая ночь стала просто мертвецки спокойной.
Но этой ночью кое-что все еще мешало спать. Одно из тех воспоминаний, которое ты сознательно стараешься забыть, изо всех сил выталкивая за пелену забвения.
Самое поразительное, оно никоим боком не касалось Гонзы, память о котором она не смогла бы вырвать из головы даже ценой сохранения здравого рассудка. Да и не хотела. Он будет с ней постоянно, несмотря ни на что. Где он сейчас? Есть ли возможность до него докричаться? Найти? Освободить? При любом из этих вопросов голова раскалывалась на куски, и постепенно Наташка научилась не думать. Сейчас нужно поставить точку в существовании аквелей, которые, как ни крути, будут стараться ей помешать.
Просто поразительно, насколько теперь все иначе. Отправляясь в Ракушку, прежде всего Наташка хотела славы и денег, а теперь все ее праведное возмущение преследовало совсем другой, пусть и не менее шкурный, интерес. Конечно, этого никто не узнает. Зачем им знать?
