Шарлин Харрис - Мертвый в семье
"И мы до сих пор не знаем, кто мог быть вторым фейри.
Если их было двое, и один из них точно не Клод, а другой - это Дермот..."
"Получается, что есть еще один фейри, о котором мы ничего не знаем".
"У Дермота что-то серьезно не так с головой, Джейсон".
"Все они меня беспокоят", сказал Джейсон.
"Даже Клод?"
"Послушай, с чего это он вдруг объявился? Как только в лесу обнаружились другие фейри? Произнеси эту мысль вслух и подумай, так ли уж глупо она звучит?"
Я засмеялась.
Чуть-чуть.
"Да, звучит безумно.
Но я уловила твою мысь.
Я не до конца доверяю Клоду, даже с учетом того, что он почти родня.
Жаль, что я разрешила ему переехать ко мне.
Но с другой стороны, я не верю, что он хочет навредить мне или тебе.
И он не такой уж конченный придурок, как я раньше думала".
Мы попытались сложить еще пару теорий по поводу смерти Басима, но в каждой их них было столько нестыковок, что в итоге все потерпели фиаско.
Прошло еще какое-то время, и мы наконец приехали.
Дом Олси, в который он переехал, когда погиб его отец, оказался двухэтажным кирпичным зданием с впечатляющим ландшафтным дизайном.
Он - поместье? замок? - располагался, разумеется, в очень хорошем районе Шривпорта.
Собственно, это было совсем недалеко от жилища Эрика.
Думать о том, что Эрик так близко и в такой беде, было больно.
Смешанные чувства, которые я ощущала из-за наших кровных уз, не давали мне спокойно спать.
Так много посторонних людей разделяли теперь эту связь, столь разные чувства постоянно наполняли меня.
Все это меня эмоционально выматывало.
Алексей был хуже всего.
Он был очень мертвым ребенком, только так я могла это себе объяснить: мальчик, заточенный в постоянном мраке, которому доступны лишь редкие вспышки удовольствия и радости в его новой "жизни".
После того, как в течение многих дней я ощущала в голове эхо его назойливого присутствия, я сделала вывод, что мальчик подобен клещу, сосущему жизнь из Аппиуса Ливиуса, Эрика, а теперь и меня.
Он высасывал по чуть-чуть, каждый день.
Очевидно, Аппиус Ливиус уже настолько привык к тому, что Алексей морально его опустошает, что считал это неотъемлемой частью его существования.
Может быть - вероятно - римлянин чувствовал свою ответственность за все беды, причененные Алексеем с того момента, как привез его сюда.
И если Аппиус Ливиус это осознавал, он был абсолютно прав.
Я была убеждена, что привезти Алексея к Эрику в надежде, что близость второго "ребенка" поможет облегчить психоз Алексея, было последней надеждой на исцеление мальчика.
И Эрик, мой возлюбленный, завяз во всём этом со всеми проблемами, вмешательства Виктора в которые он хотел избежать.
С каждым днем я чувствовала себя все менее хорошим человеком.
Пока мы шли по дорожке к передней двери дома Олси, я поймала себя на мысли, что со времени своего последнего визита в Фангтазию я только и желала, что смерти им всем - Аппиусу Ливиусу, Алексею, Виктору.
Пришлось засунуть все эти мысли в самый дальний угол сознания, так как, заходя в дом, полный веров, мне нужно было быть в наилучшей форме.
Джейсон положил руку мне на плечо и полуобнял меня.
"Когда-нибудь тебе придется мне объяснить, как мы во все это ввязались", сказал он.
"Потому что, кажется, я подзабыл".
Я рассмеялась, чего он и добивался.
Я подняла руку, чтобы позвонить в звонок, но дверь распахнулась еще до того, как я нажала на кнопку.
На пороге стояла Дженналинн в спортивном топе и беговых шортах.
(Ее вкусы в выборе гардероба всегда заставляли меня вздрагивать).
Беговые шорты подчёркивали вогнутые линии её бёдер, и я вздохнула.
"Вогнутый" - это не то слово, которое я когда-либо использовала по отношению к своей фигуре.
"Приступила к новой работе?" спросил ее Джейсон, входя внутрь.
Дженналинн оставалось или отступить назад или преградить ему путь, и она выбрала отступление.
"Я была рождена для этой работы", ответила девушка-оборотень.
Мне пришлось с этим согласиться.
Похоже, Дженналинн наслаждалась возможностью проявлять жестокость.
Но, с другой стороны, любопытно, какую бы работу она могла получить в настоящем мире.
Когда я впервые увидела ее, она работала барменшей в Шривпорте, в баре, которым владел вер, и я знала, что владелец заведения позже умер в схватке между стаями.
"Где ты теперь работаешь, Дженналинн?" спросила я, так как не могла придумать ни одной причины, по которой эту информацию нужно было бы держать в секрете.
"Я управляю "Собачьей Шкурой".
Владение баром перешло к Олси, и он решил, что я справлюсь с этой работой.
Хотя мне немного помогают", призналась она, хотя меня это слегка удивило.
Хэм, обнимающий симпатичную брюнетку в летнем сарафане, ожидал дальше в фойе, стоя у открытых дверей в гостиную.
Он похлопал меня по плечу и представил свою спунтицу как Патрисию Кримминс.
Я узнала в ней одну из тех женщин, которые присоединились к стае Длинного Зуба, сдавшись после войны фей, и посторалась сосредоточиться на ней.
Но мое внимание отвлекли.
Патрисия рассмеялась и заметила: "Отличное место, не так ли?"
Я кивнула в молчаливом согласии.
Я никогда раньше не бывала в этом доме, и мои глаза были прикованы к застекленным французским дверям на противоположной стороне большой комнаты.
Огромный задний двор был ярко освещен и огорожен не только забором около семи футов высотой, но и обсажен по периметру быстро растущими кипарисами, которые вытягиваются вверх наподобие копий.
Посреди двора стоял фонтан, из которого, должно быть, удобно пить, когда превращаешься в волка.
А на земле, вымощенной каменной плиткой, была расставлена разнообразная кованая железная мебель.
Ух ты.
Я знала, что семейство Герво процветало, но это просто потрясало.
Сама гостиная была похожа на "мужской клуб", вся в блестящей темной коже и деревянных панелях, а камин был настолько большим, насколько их вообще делают в наши дни.
По стенам были развешаны головы животных, что, на мой взгляд, было довольно забавно.
Почти все присутствующие держали в руках бокалы, и я определила, что бар расположен в центре наибольшего скопления веров.
Я не обнаружила Олси, который, благодаря своему росту и внешности, всегда выделялся из любой толпы.
Зато я увидела Аннабелль.
Она стояла на коленях в центре комнаты, хотя ее свободу пока ничто не ограничивало.
Вокруг нее было было пусто.
"Не подходи", тихо сказал Хэм, как только я сделала шаг вперед.
