Пепел жизни - Рина Харос
Сила мысли, сила желания —
Это багрового дерева дар.
Чтобы исполнить сердца желание,
Дар свой клади на багровый алтарь.
Долго кто даром своим похвалялся,
Людскими сердцами играл, как хотел.
Сердце любимой сам закроет для магии,
Положен ему смертных удел.
Если ты сам в ее мысли проникнешь,
Душу любимой получишь тотчас.
Древо падет, и камень багровый
Даром чудесным будет для вас.
«Я тебя люблю» – простые слова, несущие в себе истину всех времен. Такие обыденные, но стоит их сказать нужному человеку, который заставляет твое сердце сжиматься в болезненной истоме от желания быть рядом, как они наполняются магией, силой, неподвластной ни одному смертному. Любовь – это то, ради чего стоит жертвовать, кроить себя, подобно сломанной кукле, чтобы сиять и дарить тепло тому, кто озарил душу взаимностью.
Последнее древо пало, не оставив шанса на спасение. Его гибель запустила колесо судеб, что будет карать всех, кто погряз в собственных грехах и пороках.
Жители Джомсона уже не боялись, нет – каждый в этот момент стоял и наблюдал, как крона последнего древа с треском упала на землю и на его месте образовался камень, напоминающий остроконечный кристалл. Багровая магия яростным потоком направилась ввысь, окрашивая небосвод в цвет крови. Древа, что пали раньше собрата, передали свои силы каменным стражам, которые ожидали своего часа. Те, почувствовав пробуждение магии и освобождение от оков, разноцветным калейдоскопом устремились следом за уничтожающей силой, переплетаясь воедино и образуя размытую фигуру.
Поначалу жители молча наблюдали за происходящим, а затем ринулись по сторонам, убегая от опасности. Магия древ, что объединилась после падения, материализовалась в семь грехов, но они не походили на те, что окутывали тело Йенса после ухода Касандры. Те были прислужниками самой Смерти, которая воссоздала их для того, чтобы своим видом наводить страх и заставлять людей идти за ней добровольно, боясь, что те придут по их душу и уничтожат. Только глупцы не знали, что их судьба была уже давно предрешена…
Гордыня. Женщина тридцати лет, одетая в белоснежное платье с высоким воротом, подол колыхался на ветру. Сероватого оттенка глаза смотрели на все вокруг надменно, высокомерно, высоко поднятая голова и прямая спина, по которой струились синеватого оттенка волосы. Прямой нос и плотно поджатые губы выдавали ее недовольство, но при всем при этом от Гордыни веяло спокойствием и величием. Тонкие руки сложены на животе, кожа покрыта множеством магических символов, которые излучали желтоватое свечение.
Лень. Мужчина сорока лет, на котором была надета удлиненная туника, покрытая пятнами грязи и запекшейся крови. Он медленно обвел коричневого оттенка глазами поляну и встретился взглядом с Гордыней, которая с презрением посмотрела на собрата и демонстративно отвернулась. Мужчина сощурился – вокруг его глаз образовались глубокие морщины, сальные волосы зачесаны назад, нос с горбинкой и рассеченная верхняя губа говорили о том, что он побывал в драке и наверняка просто позволял себя бить. Но с кем драка?.. На его лбу, усеянном рытвинами, виднелась фиолетового оттенка родинка.
Чревоугодие. Пышногрудая женщина лет сорока, не закрывающая рта – ее пухлые руки доставали из декольте хлеб, сыр, фрукты, которые моментально исчезали во рту. Платье заляпано каплями жира и вина. Широкий красный нос, узкие глаза, что не видно за слоем жира и отеков от соленой пищи. Каждый фрукт и кусок еды, который Чревоугодие извлекала, подсвечивался лазурным светом.
Похоть. Молодой человек лет двадцати стоял и пытливым взглядом изучал каждого из братьев и сестер, кидая многозначительные взгляды на пышную грудь Чревоугодия. Но та не замечала этого, увлеченная поглощением еды. Рыжеватого оттенка волосы Похоти развевались на ветру и закручивались на концах, лицо в веснушках излучало озорство, а пытливый взгляд голубых глаз мог смутить не одну девушку. Его белоснежная рубашка была расстегнута, ткань откинута в стороны, оголяя накачанный пресс, темные штаны плотно облегали ноги, не скрывая возбужденную плоть, которую грех открыто демонстрировал. С кончиков его пальцев срывались черные искры магии.
Алчность. Худощавый старик, тело которого сгорбилось под грузом прожитых лет. Выцветшие глаза, редкие седые волосы, сквозь которые виднелись проплешины, кожа рук покрыта трупными пятнами. Вместо одежды – старые лохмотья, которые напоминали разодранные одеяния путника, имевшего неосторожность заблудиться в лесу. В руках Алчность держал сундучок, полный золотых монет, и постоянно пересчитывал, бережно поглаживая каждую. Замок, который висел у него на шее, светился багровым сиянием.
Гнев. Мужчина лет тридцати в темном костюме, с плотно поджатыми губами, смотрел на всех с недовольством и едва сдерживаемым осуждением. Черные как смоль глаза метали молнии, когда он смотрел на Алчность. Когда последнее золото падало на дно и крышка захлопывалась, грех начинал все заново. Гнев, не сдержав эмоций, быстрым шагом подошел к собрату, схватил его за изодранные одеяния и встряхнул. Старик сгорбился, прижал к груди сундук с монетами и всхлипнул, обнажив беззубый рот. Гнев выпустил его из хватки и помассировал пальцами переносицу. Когда вновь посмотрел на Алчность, в глазах греха загорелся янтарный огонь.
Зависть. Девушка лет двадцати с огненными волосами, которые едва доходили до плеч. Одного глаза не было – вместо него зияла черная дыра, второй по оттенку напоминал сумеречное небо, кончик носа отсутствовал, будто кто-то отрубил его топором или острым ножом, левую сторону лица украшал обезображивающий рваный шрам, который очень был похож на тот, что красовался на лице у Лени. Чему грех мог завидовать – спокойствию, нерасторопности собрата?.. Худощавое тело украшало изодранное платье, которое удерживалось на плотно сжатом корсете, сквозь который виднелись ребра девушки. Дыра, что зияла в районе сердца, окрасилась в изумрудного оттенка магию.
Семь древ, семь грехов, семь созданий бога Смерти, который наделил каждого из них собственной магией, приказав не пробуждаться раньше времени. И вот момент настал…
Грехи, забыв старые обиды и ненависть, протянули друг другу руки, которые шли рябью, и единой призрачной колонной двинулись в сторону дворца Мулцибера. Все живое, что попадалось на их пути, погибало, стоило только соприкоснуться с разрушающей магией.
Семь грехов, семь созданий бога Смерти шествовали навстречу новой эре, которая принесет за собой лишь погибель.
Глава 42
Касандра
В битве выстоит лишь один.
– Повтори, – голос Мулцибера прозвучал неуверенно.
Я поджала губы, чтобы не рассмеяться, но как только взглянула на растерянное лицо демона, осеклась – судорожно выдохнула, когда руки Мулцибера
