Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская
— Он стоит к нам спиной, — шепнул Шэн и увлёк её вверх по скату.
Они перебежали на другую, теневую сторону, прошли дворец вдоль. К одной из труб на углу здания была привязана верёвка. Шэн обвязал её вокруг талии девушки, пропустив между ног.
— Держись двумя руками.
И очень осторожно спустил вниз. Встав на ноги, Джайри принялась развязывать хитрый узел, а потому не заметила, как Шэн спустился сам.
— Кто это?
Лис верно понял её вопрос.
— Хиус.
— Фьерэй его убьёт.
— Возможно. А возможно — нет. Они равны.
«Равны?» — удивилась Джайри. Беглецы двинулись вглубь хозяйственных построек быстрым, но не бегущим шагом. Если кто-либо из слуг в окно увидит их, проходящих мимо, то ничего не заподозрит. А вот если бежать или таиться…
«Это мог бы быть Шэн, но он был с тобой, — зазвучал в её голове голос Уля. — Железный дракон, но его бы узнали, он слишком известен в Тинатине. Андраш, Восточный ветер, но у Андраша светлые волосы. Его брат Джерго, Северный ветер. Джарджад, племянник Персикового султана, по внешности подходит. Ярдард, мой брат. И Глематис Гленнский, вассал короля Амбруса, известный тем, что уже раз пять побывал в тюрьме за разбои, насилия и грабежи…».
Равные… Не Андраш, не Шэн, не Глематис… У Джарджата глаза чёрные. Значит…
— Северный ветер, — прошептала Джайри. — Это — Джерго…
И всё встало на свои места. Из писем Лари старшая сестра знала про особенность Ветров: когда дует их ветер, они чувствуют, что в нём происходит. И способны вызывать этот самый ветер.
«Шэн был ранен. А сейчас он с Хиусом, и в ту ночь тоже был с ним. Вероятно, Джерго и нашёл Шэна. Иначе как и откуда они? А, значит, тогда Джерго был именно там… Уль ошибся: Тивадара убили не по приказу султана, а по приказу Иштвана, медового царя. И убил его — Джерго. Но — зачем?» — «Чтобы натравить Тинатин на Элэйсдэйр, это же очевидно», — хмыкнул мысленный Уль.
Она никогда больше его не увидит. Но никогда не сможет расстаться с ним до конца. Он всё равно останется в её душе.
Беглецы прошли мимо конюшен, перелезли через забор и оказались на небольшой улочке. И тут вдруг Джайри замерла.
— Шэн, подожди.
* * *
Уль шёл по лабиринту, касаясь его левой рукой. Он быстро понял, что эти сумрачные коридоры вытягивают из него жизненные силы. Поэтому идти нужно было быстро. Но не бежать: бег лишь поможет лабиринту высосать жертву.
«Интересно, что будет, если я убью твоего монстра, Джай?» — думал король. Он задыхался, пот катился по лицу и спине, а ноги пробирал ледяной холод, и левая рука занемела, но Уль продолжал ухмыляться.
— Огонь и лёд. Железо и вода. Я побеждаю и сдаюсь тебе на милость… — вдруг вспомнились ему её стихи.
Сердце заныло. Её стихи о нём. Вероятно, она уже уничтожила все свои душевные строки. Перед тем, как пытаться уйти в Смерть. Это было так похоже на Джайри! Но он помнил их все.
— Я не должен был влюбиться в тебя, — прошептал король, мрачнея. — Ты слишком слабая для меня. Рано или поздно, я тебя уничтожу… Не физически, нет, но ты перестанешь быть сама собой…
И в этом был парадокс их любви.
— Но если бы я тебя не полюбил, ты бы уже была мертва, не так ли? Физически, Джай.
Он замер, осознавая собственные слова. Покачал головой. Иррациональная, нелогичная чушь, но… именно потому — правда. Это было сложно принять: Ульвар не любил абстракции. И ненавидел проигрывать. «Я выиграл в нашем поединке, Джай, — подумал он. — Но отчего-то моя победа делает меня намного несчастнее. Почему эта победа так похожа на поражение?».
«Я не смогу тебя любить»…
Он мог её принудить. Мог даже сломать, и, рано или поздно, она бы сдалась и перестала его ненавидеть… Так дикое животное, посаженное в клетку, со временем смиряется и начинает брать корм из руки тюремщика. И человек тоже приспосабливается ко всему, но… Это будет уже не Джайри. Не та, которую он полюбил.
А других вариантов нет. И впервые в жизни Уль не знал, что ему делать. К чему стремиться, чего добиваться. Тупик. Чтобы он ни сделал, он всё равно потеряет: или её, или её душу.
И ледяным холодом его насквозь пронзила мысль, что там, в сердце лабиринта, в губительном монстре, которого тогда так испугалась Джайри, он обнаружит — себя…
* * *
Единственная защита короля Ульвара от всех, кто жаждал его убить, состояла в том, что никто не мог знать точно, где монарх будет ночевать. Королевский дворец, или Берлога, или Серебряный особняк, или вообще что-то иное. Но в одном только королевском дворце было четыре или пять спален, всегда готовых принять властителя Элэйсдэйра на ночь. Однако Джайри точно знала: Ульвар не любит мягких перин. Он предпочитал жёсткие кушетки или узкие походные кровати. Такие были спрятаны во всех его кабинетах. Но неприхотливый Уль запросто мог растянуться и на ковре. Некогда младший принц был наследником Медвежьего щита, а потому с детства умел засыпать в самых непритязательных и суровых условиях. А долго спать он не любил: ложился поздно и вставал рано, всегда готовый к бою.
Его жизненная энергия поражала Джайри. Перебросить войска с востока на запад Медвежьего щита ускоренным марш-броском по горным дорогам? Это — Уль. Всю ночь проработать над отчётами торговых гильдий, а утром рвануть в Серебряный щит, чтобы поговорить с серебряными мастерами о возможности изготовления пулевых арбалетов? Это тоже он. Вместе с отцом гасить пожар, пожирающий город, а потом с Джайри чертить план университета? Да, да. Хотя, помнится, однажды принц упал, поднимаясь по лестнице Серебряного дворца.
Джайри упрекала его, говоря, что нельзя вот так наплевательски относиться к потребностям своего тела. Уль смеялся и пожимал плечами:
— Я всё равно проживу недолго. Я это знаю. А успеть надо так много… Мне просто некогда, Джай.
Но сейчас девушка точно знала, где может его найти. Однако, прежде чем вошла в кабинет, услышала его глухой крик. Рванула дверь, ворвалась. Уль сидел на постели с видом человека, увидевшего предел ужаса. Лицо его блестело от пота. Обернулся к ней, вскочил.
