Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей
Но душу Чиро, заключенную в ловушку её тела, оставлять было никак нельзя.
Когда Мадригал, наконец, начала отступать назад, она забрала душу своей сводной сестры, сохранив её в своем кадильце, как и множество других душ, которые она еще подберет за день. Тела же останутся гнить. Тела — это всего лишь тела, не более.
По возвращению в Лораменди, Бримстоун даст этим душам новые пристанища.
* * *Бримстоун умел воскрешать мертвых.
Он не вдыхал жизнь в тела искалеченных в пылу сражений, он их создавал. На такое была способна магия подземного собора. Из останков, такие как зубы, Бримстоун колдовал новые тела, в которые вселял души убитых воителей. Вот таким образом, армия химер держалась, год за годом, против превосходящих их своей мощью ангелов.
Без него, и без зубов, химеры пропали бы. Это даже не вопрос. Они бы уже давно пали.
* * *— Это для Чиро, — сказала тогда Мадригал, протягивая Бримстоуну ожерелье из зубов.
Там были зубы человека, летучий мыши, каракала и шакала. Она часами трудилась над этим ожерельем с тех пор, как вернулась из Калмета, не спала и не ела. Её веки давно налились свинцом. Она перебрала всё шакальи зубы из кувшина, прослушивая каждый, пока не отобрала самые лучшие — чистые, ровные, острые и крепкие. Тоже самое и с другими зубами и драгоценными камнями, нанизанными вместе с ними: нефрит для изящества, бриллианты для силы и красоты. Бриллианты считались роскошью и не перепадали рядовым солдатам, но Мадригал наплевала на условности, а Бримстоун ничего не возразил.
Бримстоуну требовалось всего секунду подержать ожерелье в руках, чтобы понять, что оно собрано верно. Мадригал нанизала зубы и драгоценные камни в определенной последовательности для сотворения нового тела, как он её и учил. В зависимости от того, как они были нанизаны, получалось новое тело: возможно вместо шакальей, получится голова летучей мыши, а вместо лап каракала человеческие ноги. Здесь нужно было полагаться как на рецепт, так и на интуицию, но Мадригал была уверена, что ожерелье вышло идеальным.
Воскресшая Чиро выглядела почти такой же, как и до своей смерти.
— Молодец, — сказал Бримстоун, а затем сделал то, что делал крайне редко: он ПРИКОСНУЛСЯ к ней. Его большая лапища на какое-то мгновение легла на ее затылок, прежде чем он отвернулся.
Она покраснела, гордая собой, а Исса, увидев это, улыбнулась. Не каждый день услышишь от Бримстоуна "молодец", а прикосновение от него, так это вообще из ряда вон. Между этими двумя всё было необычным, и с таким трудом отвоеванным Мадригал.
Бримстоун был отшельником, и его редко можно было увидеть вне пределов его владений в западной башне Лораменди. Когда же он появлялся, то обычно находился по левую сторону от Военачальника и был в такой же степени почитаем, хотя почтение это было несколько иного рода.
Эти двое были живыми легендами, почти богами. Они руководили восстанием в Астрае, оставившим господствовавших над ними ангелов мертвыми в море крови. А у выживших серафимов ушли годы на то, чтобы вновь выступить против химер, которые к тому времени уже успели объединиться и стать одним народом, захватив огромный кусок земли на окраинах Империи и основав там свободные владения.
Роль Военачальника была предельно ясна — он был генералом, лицом и голосом сопротивления, которого все любили и считали отцом союзных рас. Бримстоун же был в его тени. Его внушающая страх и трепет персона порождала тайны и догадки, но никак не лесть. О нем ходило много слухов, некоторые из которых были истиной, а другие и близко не были похожи на правду.
Например, он не ел людей.
У него была дверь в их мир, о чем Мадригал довелось узнать из первых рук, когда, по исполнении десяти лет назначили ему в услуженье.
Это было просто делом случая — молодая госпожа выбрала Мадригал из-за ее крыльев. Она точно также могла бы выбрать Чиро, но остановила свой выбор именно на Мадригал, уже три года бывшую сиротой, худенькую, любознательную и одинокую, и рассеянно отослала ее делать то, что повелят и приказав не болтать о том, что узнает.
Что предстояло такого ей узнать? Таинственность этого сразу же пробудило в юной Мадригал необычайное любопытство. И вскоре, с широко распахнутыми глазами, немного дрожа от волнения, она уже представлялась в западной башне, после чего было препровождена внутрь миловидной женщиной Найя — Иссой. Мадригал предложили выпить чая, и она согласилась, но не притронулась к чашке, слишком увлеченная разглядыванием всего вокруг и Бримстоуна, который вблизи оказался еще большим, чем издали. Огромный, он сидел за своим столом, не обращая абсолютно никакого внимания на нее и периодически делая резкие взмахи своим поросшим клочками шерсти хвостом, заставляя Мадригал нервничать. Она пробежала взглядом по полкам и стоящим на них пыльным книгам, заметила широкую дверь на бронзовых петлях (которая, может быть, вела в другой мир), и конечно же, зубы.
Такого она не ожидала. От обычных по форме до самых причудливых, острые и тупые, огромные и совсем крохотные, они были повсюду: из них были сделаны ожерелья, ими были наполнены всевозможные банки и ящички. Ей так захотелось потрогать их, но, как только эта мысль мелькнула в ее голове, Бримстоун, будто услышав это, бросил на нее взгляд своих глаз с вертикальными прорезями зрачков, и мимолетное дела, не двигаясь, желание тут же испарилось. Мадригал испуганно застыла. Он отвернулся, и еще около минуты она сидела, не двигаясь, прежде чем отважиться и потянуться одним пальцем к изогнутому клыку вепря.
— Не трогай!
О, его голос! Глубокий, словно катакомбы. Ей следовало бы испугаться, и может, она таки испугалась, но лишь немного, и любопытство оказалось сильнее страха.
— Для чего они нужны? — С благоговейным трепетом спросила она.
Это был первый вопрос из бесчисленного множества. Бримстоун не ответил. Он дописал что-то на толстой бумаге кремового цвета и отослал ее с этим посланием к слуге Военачальника. Это было все, что от нее требовалось — доставлять послания и выполнять мелкие поручения, чтоб освободить Твигу с Язри от беготни по длинным спиральным лестницам. Бримстоун точно не собирался брать ученика в подмастерье.
Но когда Мадригал узнала об истинном назначении его магии — о воскрешении погибших, дававшем химерам бессмертие, а с ним надежду на свободу и автономию, навсегда, — она не захотела быть всего лишь слугой.
— Я могла бы стирать пыль с банок.
— Я могла бы помочь. Я тоже умею делать кое-какие ожерелья.
— Это аллигатор или крокодил? Как ты отличаешь их?
Пытаясь доказать, что может быть полезной, она показала ему целую кипу рисунков с возможными вариантами химер.
