Игра ненависти и лжи - Л. Дж. Эндрюс
Но месмер не имел значения, не сейчас. Важнее всего было то, что она принадлежала мне. Я принадлежал ей. Ничто было не в силах разрушить это, кроме нас самих.
Несколько вздохов я изучал ее. Мои пальцы очертили линию ее носа, веснушки, пыльцой осевшие на щеках, полноту губ – как в первый раз.
Малин снова стиснула кулаками мою тунику и притянула меня к своему телу.
– Ты мой, Кейз Эрикссон.
Я не успел ответить, так как она впилась своими губами в мои. Пеклом клянусь, я пожирал ее. Мой язык сплетался с ее, мы жадно тянули и дергали одежду. Все нарастающее напряжение, весь восторг вылились в яростную страсть, требующую прикоснуться к ее коже руками.
Мы лихорадочно сбрасывали туники, сапоги, штаны, пока между нами ничего не осталось. Я подтащил к нам скатку мехов, подложил под себя гладкую шкуру и прислонился к стене пещеры. Малин оперлась ногами о мои бедра, седлая меня.
Я застонал. Пекло, жа́ра от ее центра, прижимающегося к моей коже, было достаточно, чтобы все в голове помутилось. Удерживая ее взгляд, я коснулся большими пальцами верхушек ее грудей. Она содрогнулась и выгнула позвоночник, прижимаясь теснее.
По следам пальцев шли мои губы.
Малин всхлипнула, удерживая на месте мой затылок, позволяя вволю насладиться вкусом сладкого жара ее кожи на моем языке. Ее зубы царапнули мое ухо, шею. Она раскачивалась надо мной, пока мои губы оставляли на ее коже красные отметины, а пальцы работали меж ее бедер, чтобы подвести ее тело к краю.
Ахнув и оборвав напряжение, Малин подалась назад. Ее глаза кипели ярчайшим зеленым огнем. Положив одну руку мне на сердце, Малин скользнула пальцами между нами и обхватила меня.
Боги. Вся сила, что у меня еще оставалась, испарилась в тот миг, как она перехватила контроль. Она пытала меня, покуда я не мог уже толком вдохнуть. Если когда я и был близок к тому, чтобы поверить в судьбу, так это сейчас. Мне на роду было написано любить Малин Штром. Она слишком идеально подходила моей тьме. Невозможно, чтобы нашим душам не было предначертано слиться в одну.
– Ты повелеваешь мной, – хрипло прошелестел я. Я держался за ее талию, направляя движения. – Ты это знаешь? Я склоняюсь лишь перед тобой.
Малин поцеловала меня с таким же отчаянием, которое испытывал перед ней и я. Нас ничто не разделяло, и все равно мы были недостаточно близко. Когда она подвела меня к своему центру, мой лоб упал ей на плечо, разорвав поцелуй.
Ее губы разошлись, когда мы, скользя, соединились. Какой-то миг мы ничего не делали, только дышали, впившись глазами друг в друга. Когда она начала двигаться на мне, я чуть не умер.
Обхватив руками бедра Малин, я впился в ее плоть, отвечая на темп. Она уперлась ладонями в стену пещеру.
– Кейз, – выдохнула она. Я ничего в жизни так не желал, как звука моего имени, срывающего с ее губ в такие моменты.
– Мал… боги.
Я заключил ее талию в кольцо своих рук и крепко обнял. Ее тело дрожало. Снова и снова она с тихим всхлипом выдыхала мое имя, согревая изгиб моей шеи, пока мы не рассыпались вместе. Пот капал с моего лба, когда я поднял глаза. Я не мог вздохнуть. Малин баюкала мою голову у себя на груди, прижимая ее к яростному биению своего сердца. Я стискивал ее тело; я отказывался ее выпускать.
Мне хотелось, чтобы этот миг никогда не кончался. Миг, когда девочка, еще ребенком пробравшаяся в мою душу, единственная девочка, знавшая мои глубочайшие страхи, способная сжечь мир дотла ради меня точно так же, как и я бы сжег его ради нее, стала моей на все то время, что нам еще отпущено.
Связаны до конца.
Глава 29. Повелитель теней
– Какого пекла с вами произошло? – проорал Раум с другого конца лагеря.
Мы замерли на границе леса. Его хитрые глаза различили нас, как только мы выступили из теней под сияние лунного света.
При звуке его голоса дюжина глаз обернулись, впиваясь в нас двоих. Мою кожу тревожно покалывало. Бывали случаи, когда я требовал, чтобы на меня обращали внимание, но по большей части я предпочитал окружать себя тенями и неприметно стоять в сторонке.
– Что происходит? – Хоб поднес к губам оловянную чашку и сделал глоток, выгнув бровь.
– Что? – я шагнул вперед, прикрывая собой Малин. Если кто-то знает, что мы только что сделали, и хочет выместить свое негодование, то пусть оно сперва ударит в меня. Мы решили держать свои обеты в секрете от гильдий, пока не вернемся из Хемлига. Требовалось сфокусироваться на поисках Дома Бастардов и попутном уничтожении Иро, но возможно, Рауму были видны руны, вырезанные на наших ладонях.
Вдруг Малин схватила меня за руку.
– Кейз, смотри.
Мои глаза округлились, когда она шагнула под свет луны. Ее плечи покрывали завитки тьмы, как будто ее тень следовала за ней прозрачной мантией. Но это было еще не все. Там, где соединялись наши руки, тонкая дымка черноты сплеталась с проблесками золотистого света.
Чем сильнее разгонялся мой пульс, тем глубже становились тени и свет.
– А ваши треклятые глаза! – Раум не мог остановиться, раз уж начал. – Поглядите на их глаза!
В тот же миг мы с Малин посмотрели друг на друга. Она ахнула, раскрыв рот. Я предположил, что один из моих глаз выглядел совсем как у нее. Два разных цвета переплелись, словно пролитый эль, схлестнувшийся со сладким вином.
Яркая смесь ее прекрасного зеленого и моего золотого.
Кончики пальцев Малин коснулись одного из моих глаз.
– Как это произошло?
Това протиснулась между товарищами, злобно зыркнула на нас и оторвала наши руки друг от друга. Из ее горла вырвался глубокий рык, когда она увидела руны на наших ладонях.
– Вы, идиоты, принесли обеты, так?
Мы и ответить не успели, а на нас уже обрушился хаос.
Яростная атака со стороны женщин обеих гильдий заставила меня пожалеть, что мы вообще вышли из нашей пещеры. Дагни скалилась, словно была готова свернуть мне шею. Това отказывалась на меня смотреть. Малин она удостоила
