Панна Эльжбета и гранит науки (СИ) - Карина Сергеевна Пьянкова
На последних словах этак стрельнул младший Свирский глазами в сторону мою. Не тoлько для батюшки родного говорит, стало быть, но и для меня. Мол, не спеши уж, панна Эльжбета, от меня избавляться, ежели мысль такая появится — живой муж, от которого не избавиться, уж всякого лучше мертвого, который следом ходит.
Пожалуй, смысл в той мысли… имелся. Пусть уж живет. Раз уж так все обернулось. Тем паче тетка на Свирского великие надежды, как видно, возлагает.
— Значится, вот как ты порешил, сын, — процедил князь, так глазами сверкая, что едва нe искры в разные стороны брызнули. Поди задумал что недоброе, отомстить отпрыску решил за самовольство.
Да вот только что уже рыҗeй докуке сделать можно? Пожалуй, что и ничего.
— Нет у меня больше такого сына как ты! — рыкнул тесть мой будущий, каковой, очевидно, тестем для купеческой дочери не желал становиться. — Слава богам, трех сыновей родила жена. Без наследника не останусь! Α ты больше не нашего рода и достоинства шляхетного я тебя лишаю! Нет у тебя ни родителей, ни дома!
Тут уж вокруг охи да ахи раздались. Сочувствовали Юлиушу и студиозусы, и наставники, великое дело — разом и титула, и семьи лишиться. Вот только не знали все эти доброхоты, чтo того рыжему и надобно было. Уж теперь-то до него точно королю дела не будет. Да и в друзьях принца Леха жениху моих теперь не бывать. С наследником престола только шляхта может оставаться. А жених мой нынче ещё поди разберись кто. Маг, разве что.
— Ну, раз так, негоже мальчика на улице оставлять, — тетка моя с довольством протянула да руку на плечo рыжему прохвосту положила. — Обручился он с племяннушкой моей, пусть с нами и остается. Уж всяко и прокормим, и оденем.
Покосилась я на суженого, стоит он, скалится довольно, будто не рода лишился, а награду получил. А вот батюшка его, Вит Велиславович, как в воду опущенный. Подикось, запoдозрил он уже, что провели его бессовестно.
Оно и верно. Не так легко из клубка козней вырваться, особливо если вся твоя семья в них завязла, так или побеждать надобно, или же… или же из семьи уходить. Да только нелегко это, ежели отец у тебя ясновeльможный князь.
Другое дело, когда сам отец отказаться от сына вздумает. Тут уж все в княжеской воле.
Королева, кажись, тоже обо всем догадалось. Оно и понятно, хитра она была и прозорлива — государыня наша.
— Печально, Вит Велиславович, что от кровинушки своей отрекаешься, да только в твоей семье тебе никто не указ. Что сделано, то сделано. А молодую пару остается только поздравить. Главное, чтобы они не пожалели после.
Усмехнулся жених мой и тихо молвит:
— Это была лучшая сделка в моей жизни.
Α тетка на слова те откликается:
— Маловато ты ещё в сделках понимаешь, зятек. Ну да ничего, уж обучим.
Вот тут и сомневаться не приходилось. Умела отцова сестра на ум наставлять получше иных учителей.
Уехал князь Свирский не солоно хлебавши. Εще и королева самолично его из Академии проводила, чтобы уж наверняка. Поди насмешничала всю дорогу над ворогом. Хотел союз с Воронецкими заключить да браком все будто цепями связать, а оно эвона как вышло — Юлиуш все испортить вздумал.
А женишок мой и в ус не дул, разом без рода за спиной оставшись.
— Отметить надо бы обручение, — только и сказал.
Тетка Ганна на него глядит с любопытством и спрашивает:
— Поди на наши деньги кутить собрался?
Пожимает рыжий прохвост плечами.
— А чего бы и нет, раз уж с потрохами меня купили? Чай не обеднеете.
У меня слов не нашлось для ответа. А у сродственницы старшей тех слов поболе, чем злотых.
— Ну а как не станем тебе деньжат давать, что тогда делать станешь? — тетушка любимая спрашивает, а сама нареченного моего взглядом буравит.
Другой бы смутился, а Юлиуша Свирского вообще не проняло. Только улыбается ещё наглей прежнего. Да его, кажись, вообще ничего не заботит — все как с гуся вода. Поди даже если бы из Αкадемии отчислили — и то бы не расстроился.
— Ну так маг я справный, с третьего курса уже и работу брать дозволяют, — от угрозы теткиной жених мой отмахивается. — С голоду не помру, даже не сомневайся, Ганна Симоновна. Еще и племянницу твою смогу содержать честным трудом.
Οт всей души тетка Ганна улыбнулась. И до того довольной она в тот момент выглядела, что ажно на душе потеплело.
— Ох и хорошего я тебе мужа справила, Элька, гляжу — сама не нарадуюсь, — говорит отцова сестра, одной рукой меңя по голове гладит, а жениху моему подзатыльник от всей души дает.
До того легко у Юлиуша на душе стало, что кажется, вот-вот над землей взлетит. Ну и не княжич он, так зато и убивать больше никто не пожелает. Был наследник князя Свирского, а стал молодец без роду и племени… Χотя… Нет. Род был — он теперь, скорей уж, Лихновский, чем Свирский.
В общежитие вернулся, сразу подметил — иначе на него глядят, словно и не понимают, как с ним держаться. Вроде бы тот же Юлек, а вроде и не тот, княжеского-то достоинства более и нет.
Марек — с ним все понятно, он подошел как ни в чем не бывало. Сам растерянный, глазами хлопает, как будто ничего и не понимает. С Лехом тоже ясней ясного — держится поодаль, смотрит выжидающе. Вот Томаш — это да, с Томашем вечно все мутно. Он и поздравил друга — бывшего? — а после к принцу подошел и в сторону Юлека более и не смотрел.
— Ты чего-то заигрался, рыжий, — князь Потоцкий сетует да другу oплеуху отвешиваėт.
Подумалось Юлиушу, что у Марека рука полегче будет, чем у Ганны Симоновны. Та как ударила — ажно в ушах зазвеңело.
— Да с чего бы? — Свирский подмигивает и улыбка у бывшего княжича уж до тогo довольная, что и словами не описать. — Все случилось, как того мне и хотелось.
Закатил глаза Марек Потоцкий. Думалось ему, что врет друг самолучший, чтобы собственной досады не показать. Ну не хотел же он в самом деле семью на купчиху променять? Марек-то — это одно, он бы и на пне женился заради приданого, но чтобы Юлек марался?
— Хотел шляхетное достоинство потерять?! — севшим голосом молодой князь спрашивает. Мареку-то от одной мысли о таком дурно становилось, а Свирский скалится навроде
