Кошка Белого Графа - Калинина Кира Владимировна

– Он бросил меня умирать! – кричал кавалер, ногтями соскребая с горла шейный платок, слово тот душил его. – Я два месяца добирался до суши! Я спал в воздухе! Вы, человечишки, так не умеете!

Дагрун Даниш сказал:

– Перед вами оборотень-фантум, животная ипостась – летучий шакал.

Крылатая тварь наконец взвилась в небо, и я узнала зверя, которого показала мне шаманка в Зыби.

– Фантум… летучий шакал… – гости недоуменно переглядывались. – Что это значит?

Но на многих лицах читалось понимание. Здесь собрались первые люди королевства, посвященные в тайны, о которых большинство ригонцев и не подозревали.

Отец Рауда шевельнул пальцами, и зверь рухнул в снег, обернувшись человечком-обезьянкой.

– Я должен был отомстить! – хрипло визжал Агмунд Хьяри, извиваясь тощим телом. – Ваше величество, я служил вам верой и правдой!

– Расскажи, как ты и твоя мать полтора года опаивали двор, чтобы приходить в сны высших сановников и навязывать им свою волю.

Дагрун Даниш не сказал «опаивали короля», но Альрик вспыхнул – весь, от крахмального воротничка до корней волос, а потом резко обернулся, ища взглядом Гиннаш Хьяри.

– Задержать ее!

С плеча Рауда мне было видно, как посторонние люди укладывают в кресло лишившуюся чувств Эмелону. В это время ее нянька, бросив свою подопечную, спешно пробиралась к выходу.

Наперерез ведьме кинулись гвардейцы, арку перегородили ули в двухцветных балахонах. И тогда Гиннаш Хьяри вдруг крутанулась вокруг себя с немыслимой для ее седин быстротой и окуталась черно-багровой дымкой. В зале разом стало темнее. В долю секунды дымка разрослась, во все стороны устремились клубящиеся щупальца. Гости в панике отшатывались от них, как от роя разъяренных ос.

Рауд говорил, храм препятствует злонамеренному колдовству. Но чары дазов строятся на своих законах, чуждых обычной магии…

Магов в зале было немало, и я ощутила, как в них вскипает сила, готовясь отразить нападение.

Первым успел Альрик. Он только начал поднимать руку, а его магия уже рванулась вперед. Засверкала молниями, зашумела морским шквалом, полетела суховеями, взметнулась мощными древесными корнями, завыла ледяной вьюгой… Вся эта круговерть неслась по храму, вызывая крики и визг, срывая со стен маски богов, опрокидывая столики с напитками и закусками, шатая кресла и скамьи. По полу кружило мужские трости, дамские шали и веера. Пару человек сбило с ног.

Рауд ссадил меня на пол у статуи какого-то бога:

– Прячься!

А сам кинулся назад, пытаясь пробиться к королю. Альрика шатало из стороны в сторону, его перекошенное лицо блестело от пота, на шее вздулись жилы. Руки, нелепо вскинутые в воздух, дергались. Он пытался обуздать свою силу. Пытался, но не мог…

Хаос продолжался недолго.

Когда в мою нишу за постаментом статуи перестал задувать ветер, я осторожно выглянула наружу и увидела, что людей больше не треплет и не мотает – всех прикрыли невидимые заслоны. Наконец явила себя защита храма, и другие маги вступили в дело.

Старая Гиннаш висела в воздухе, заключенная в светящийся кокон.

Лишь вокруг короля еще бушевала буря стихий, но скоро и она улеглась. Альрик рванул ворот сорочки и без сил опустился на пол. Наступила тишина.

За переполохом с разоблачениями все забыли, что церемония еще не окончена.

Свет в зале потускнел, и служители провозгласили время откровений, зовя каждого, кто осмелится, заглянуть во Врата Вечности. Темный провал уже поглотил алтарь и заполнил собой всю центральную часть стены…

Нет уж! Я больше туда не хочу. И смотреть не буду!

Кажется, гости держались того же мнения. Многие тянулись к дверям, дергали массивные круглые ручки, теребили служителей. Те разводили руками: выйти из зала можно только с рассветом, изменить это правило никто не властен – разве что сами боги. Но пусть благородные господа не волнуются, осталось недолго.

Лишь с десяток человек сгрудились у входа в звездный мрак. Двое в форме приюта увечных подвезли к Вратам каталку Хальфорда.

Там же была и Эмелона Болли. Она замерла в стороне от остальных, обняв себя за плечи и обратив бледное лицо к темной бездне. Подошла Гелеона Хендевик и остановилась рядом с ней. Волосы у обеих были уложены одинаково, отчего лица, красивые характерной эйланской красотой, казались похожими.

Внезапно Эмелона что-то выкрикнула и бросилась на шею баронессе. Обе зарыдали. При этом баронесса Хендевик плакала не менее искренне, чем Эмелона, у которой и правда имелась причина для слез: жутко узнать, что близкие люди оказались душегубами, лишившими тебя родного отца…

Свидетелей у этой сцены было не так много, как мы рассчитывали, но довольно, чтобы разнести слух.

Альрику помогли встать и засуетились вокруг, приводя в порядок его праздничные одежды. Король заметил плачущую любовницу, куснул губу и послал к ней одного из придворных.

Гвардейцы под командой маленького человека в цивильном платье оттащили в угол Болли и Гиннаш. Болли стонал, Гиннаш ругалась по-дазски. Руки ее были схвачены необычными блестящими кандалами.

Я видела Камелию и Фьюго, Кайсу, графиню Виртен и герцога Клогг-Скраппа. Рауд беседовал с канцлером Солленом и двумя другими владыками стихий. Все четверо выглядели довольными друг другом. Рауд оглянулся и послал мне улыбку.

Я чувствовала себя оглушенной, измученной, но неожиданно умиротворенной. Неизвестно, что случилось с силами Альрика, однако ведьма Гиннаш и ее сынок больше не смогут строить козни. Уже хорошо. Глядишь, все потихоньку наладится.

Пусть я кошка и останусь кошкой, что с того? Быть кошкой – отличная судьба. Можно прыгать и играть, когда другие чинно сидят и говорят о погоде, можно ходить по столу и не заботиться о выборе одежды. Можно лежать на графской груди и мурлыкать колыбельную графским детям…

Пропасть между нами слишком велика. А когда я кошка, пропасти нет. Я нравлюсь ему кошкой…

Глава 27,

в которой все в конце концов устраивается к лучшему

Церемония катилась к финалу. Те немногие, кто пожелал заглянуть в будущее, отступили от Врат Вечности и присоединились к остальным гостям. Настало время Того-Кого-Не-Ждут. Время Тьмы. Даже ей нашлось место в Храме Всех Богов, пусть и вне общего круга. Такова еще одна тайна закрытого торжества…

С трепетом в сердце я смотрела на Врата, за которыми пряталась дверца для ули. Рауд уверял, что Темный не опасен. Он лишь наложит на гостей печать молчания обо всем, что касается богов и хода церемонии, а само его появление даст понять, что праздник окончен и пора возвращаться к повседневной жизни с ее заботами и тревогами. Черной магии не будет, бояться нечего.

Я верила Рауду. И все равно в груди похолодело, когда из Врат выплыл прозрачный силуэт, очерченный широкой разреженной каймой, словно взвесью сажи.

Тот-Кого-Не-Ждут завис над центром Лабиринта и повел безглазой головой так, будто оглядывал зал.

Не я одна поежилась под этим невидимым взглядом. Многие невольно пятились и жались к своим спут- никам.

– Последней накануне рассвета приходит Тьма, – прошелестел бесплотный голос. – Тьма – это не зло. Если не поить ее кровью…

Темный протянул руку – через весь зал! – в тот угол, где сидела под стражей Гиннаш Хьяри, и вырвал красно-черный сгусток из ее груди. Старуха каркнула, как ворона, и обмякла.

В первый миг показалось, что она умерла, а сгусток – это ее сердце.

Может, в каком-то смысле так оно и было. «Сердце» злобно клубилось и било щупальцами. Темный сомкнул пальцы, сгусток лопнул и исчез. Старуха содрогнулась всем телом, и я поняла, что Тот-Кого-Не-Ждут лишил ее магии.

– Тьма – это Тайна, – продолжал он. – Пусть тайна сомкнет ваши уста, и да останется скрытым то, что свершилось здесь.

По залу прошла легчайшая волна мрака. У меня защекотало в носу, и я чихнула.

Больше ничего не случилось. Но сердце заколотилось сильнее – в предчувствии…