Муж-озеро - Ирина Андрианова
Придя на станцию, чтобы выбросить очередной мешок и прикупить в ларьке продуктов, она увидела у переезда необычное оживление. На близком расстоянии друг от друга стояли грузовик, трактор и две легковушки, а рядом суетилась группа таджиков в оранжевых жилетах. Они зачерпывали лопатами щебень и выгружали его на землю, а затем разравнивали. «Должно быть, будут асфальтировать площадку около станции», — подумала она, и беззаботно спросила у одного из таджиков — он был сутулый, седой и морщинистый, а потому вызывал у нее наименьшие опасения — а что тут строят?
— Дорога будет. В лес будет. Там. Стройка. Дома будет! — с готовностью ответил он, махнув рукой в сторону леса.
«Интересно, где же это… Дорога там разветвляется. Старый лесовозный ус идет в Орешкино — там как раз есть коттеджный поселок для богачей. Правда, это далеко, и дорога вся заросла. Но наверное, они проплатили себе отдельный въезд через лесной фонд. Это незаконно, конечно, но что поделаешь», — убеждала себя Танюша, все еще надеясь на лучшее.
— А это… вы в Орешкино дорогу поведете?
Еще двое таджиков отвлеклись от работы и подошли к ней, чтобы получить возможность передохнуть.
— Нет, там ничего нет. Лес, все лес только!
— Озеро там. На озеро дорога будет. Там большой дом будет, большой человек жить будет…
Больше Танюша не слушала. Она не помнила, как закинула мусор в контейнер, как прибежала назад. В последние дни, уверившись, что ее страхи беспочвенны, она перестала ходить по той отвилке, что шла с основной дороги на мыс, а пользовалась другой тропинкой. Чтобы проверить мыс на предмет мусора, достаточно было пройти по берегу, а дорога оттуда была плохо видна. А может, она сама подсознательно избегала смотреть туда? Да, наверное, так и было. Потому что первое, что она увидела, до до мыса, была… серо-синяя строительная бытовка! Боже! Рядом лежали какие-то мешки и доски. Завидев ее, из бытовки вышел очередной таджик: он был помоложе и смотрел недружелюбно. Но Танюша была так напугана увиденным, что мнение молодого сторожа ее почти не интересовало. Она стремительно направилась к нему.
— Скажите, пожалуйста, а почему здесь стоит эта бытовка? Что здесь будет?
Она уже знала ответ, но все-таки уповала на чудо.
— Стройка будет. Дом. Нельзя тут ходить, — сухо отозвался таджик. — Видишь — частная собственность. — Он показал на табличку, прибитую к стене бытовки.
«Частная собственность. Проход, проезд и нахождение на территории запрещено. Злая собака», гласил текст. Собаки, правда, рядом не наблюдалось. Должно быть, табличку повесили в расчете на будущее. Из бытовки тем временем вышел еще один таджик — тоже молодой, но с одутловатым, испитым лицом. Похоже, это была типичная жертва цивилизации, вырванная ею из уютного лона традиций и не выдержавшая шквала свалившихся свобод. Танюша мельком подумала, как следует относиться к спивающемуся таджику — с ненавистью или с жалостью, но, увидев обращенные на нее угрюмые взгляды, решила, что ненависть тут уместнее.
— Здесь не может быть частной собственности! Это лесной фонд! — вскричала она.
Таджики сначала удивились, но тоже быстро, видимо, определились со своим отношениям к незваной странной тетке. И это отношение было весьма нелицеприятно для Танюши: они поняли, что перед ними жалкое ничтожество, на которую не стоит обращать внимания. Начав что-то говорить, первый сторож махнул рукой, издал выразительный звук, что-то типа «да ну тебя» и сделал движение, чтобы уйти в бытовку. Но Танюша не намерена была его отпускать.
— Вы не имеете права! Слышите? Это незаконно!
Таджики бросили в нее какое-то грубое слово, которое Танюша из-за акцента не разобрала, и полезли в дверь.
— Так и передайте вашему Кудимову! Да, передайте ему, что мы ничего ему не позволим! Ничего здесь не будет!
Таджики остановились, повернулись и сделали несколько угрожающих шагов в сторону Танюши, сопровождая это неумелым матом. Она тут же проворно отскочила назад, после чего продолжила свои угрозы с безопасного расстояния.
— Алкоголики! Захватчики русской земли! Оккупанты! Убирайтесь вместе со своим Кудимовым! Я сообщу… сообщу в миграционную службу. Вас депортируют!
Мимо Танюши просвистел камень, неожиданно ловко брошенный спивающимся сторожем. Она отскочила и, не говоря больше ни слова, бросилась бежать. Обогнув мыс по одной ей известной дуге, она снова выбежала на берег. Кончик мыса отсюда был виден, но бытовка, конечно, нет. Таджиков тоже не было: значит, они либо не знали, куда она побежала, либо не собирались ее преследовать. Отдышавшись, она побежала через стоянки в сторону своего лагеря. Еще неделю назад она мечтала бы, чтобы по пути ей никто не встретился; а сейчас, наоборот, она всей душой надеялась встретить людей. Вскоре ей попался тот самый рыбак, который первым сообщил о беде. На этом основании она сочла его близким по духу существом
