Влада Крапицкая - Пророчество кровавой расы
"Пусть Амалию я никогда не забуду, и она навсегда останется в моём сердце, но теперь там живёт и Мирела" — спустя две недели, прижимая её к себе, думал я. Чувства росли с каждым днём и теперь я ощущал потребность в ней. Сердце, которое после потери Амалии казалось, окаменело, сейчас начало оживать и я впервые за это время почувствовал, что жизнь снова обрела краски.
Было уже начало июня, и мы с Мирелой возвращались с прогулки. Настроение было приподнятое, и мы со смехом бежали мимо вертолётной площадки, на которой только что приземлился вертолёт. Она, весело смеясь, пыталась не дать своим юбкам подняться вверх, и одновременно убирала распущенные волосы с лица, а я смотрел на её попытки со смехом, и наслаждался ощущением счастья.
Лопасти вертолёта остановились, и из него вышло пять дампиров. Посмотрев на них, я нахмурился — это были дампиры из группы, которая усиленно занималась восстановлением нашей численности, и я к ним испытывал отвращение. Один из них отделился от группы и, подойдя ко мне сказал:
— Артемий, тут какой-то мужчина передал мне записку для тебя и сказал, что это очень важно, — вытащив её из кармана, он с интересом посмотрел на меня. — Это был человек, — добавил он.
— Да?! — кто из людей мог искать меня, я понятия не имел, и сам удивился.
Взяв записку и развернув её, я остолбенел. Там было написано: "Позвони мне" и указан номер телефона, а внизу стояла подпись БАС. Но я сразу всё понял — этот почерк принадлежал Амалии. Ещё когда в её доме я рассматривал её конспекты, то обратил внимание на характерный наклон букв в левую сторону, и записка была написана именно этим почерком, а БАС могло означать только одно — Бардина Амалия Сергеевна.
— Спасибо, — пробормотал я, пытаясь не выдать того волнения, что охватило меня. — Извини, что забыл предупредить тебя об этой записке, — сказал я, и стал на ходу придумывать оправдание тому, что человек передал эту записку, и чтобы этот дампир не стал доносить старейшинам о ней. — Я показал ему твою фотографию и сказал где тебя можно найти, а также сказал, что тебе можно доверять, а позвонить тебе забыл. Этот человек обладает очень важными сведениями об одном предприятии, в которое мы планируем вложить деньги, — я постарался невозмутимо и уверенно улыбнуться ему. — Я ждал именно этих сведений. Спасибо!
— Да не проблема, брат! — он улыбнулся в ответ и направился в дом.
Больше часа я пытался прийти в себя и не знал, что мне делать. Амалия объявилась спустя год и девять месяцев, и я не понимал, что сейчас чувствовал. С одной стороны, я до сих пор тосковал по ней, а с другой стороны теперь у меня была Мирела и эта девочка была дорога мне. В конце концов, я решился и, отойдя от дома, набрал номер, указанный в записке. Через два гудка трубку сняли, и раздался голос Амалии:
— Алло?
— Здравствуй, Лия, — тихо сказал я, и почувствовал, как внутри всё замерло.
— Здравствуй, Артемий, — произнесла она и замолчала.
— Как жизнь? — спросил я, не зная, что сказать. А сказать хотелось многое и в первую очередь объяснить всё то, что я натворил, но как начать я не знал.
— Хорошо, — спокойно ответила она. — У меня к тебе есть дело. Сейчас мне неудобно говорить, да и не время ещё для разговоров. Ты сможешь через два дня прибыть в Нижний Новгород?
— Смогу, — ответил я.
— Тогда записывай адрес, — сказала она и, продиктовав его, произнесла: — Будь там, через два дня в десять часов вечера. И обязательно загляни в почтовый ящик, прежде чем подниматься в квартиру.
— Хорошо, — ответил я, и она тут же отключилась.
Ещё около часа мне понадобилось, чтобы прийти в себя. После того, как я услышал её голос, на меня опять навалились воспоминания, а следом за этим вернулась и боль. То, что я не нашёл вовремя выхода из ситуации, и согласился подложить её по другого мужчину, больно отзывалось внутри и я не мог простить себе этого. И вот теперь пришло время посмотреть в глаза той, которую любил, и которая перевернула мою жизнь, и увидеть в них осуждение. "Это мне наказание за то, что я с ней так поступил" — подумал я, глядя на расстилающуюся внизу долину. "В конце концов, надо всё выяснить и всё рассказать Амалии. Вот только что будет дальше?" — ответа на этот вопрос не было. Теперь, когда рядом была Мирела, я не мог понять чего же я хочу, помимо прощения, от Амалии. Они мне обе дороги и сердце разрывалось на две части.
Ещё меня волновал вопрос: "Говорить кому-либо, что Лия сама вышла со мной на связь или нет?". Но хорошо подумав, решил молчать. "Один раз я уже совершил глупость, привезя Лию к старейшинам. Теперь я поумнел и пока сам не разберусь, никто ничего не узнает!".
В ночь, перед отъездом, я занимался любовью с Мирелой с какой-то обреченностью, потому что не знал, что будет дальше. Эту девочку, которая любила меня всем сердцем, и к которой я сам испытывал привязанность, бросать и разочаровывать не хотелось, но воспоминаний об Амалии не давали мне покоя, и что меня ожидало в Нижнем Новгороде, я даже боялся представить. "Прощение или ненависть? А если прощение то, как же Мирела?".
Амалия.
После обращения кровью Элары я два месяца наслаждалась тем, что теперь не надо прятаться от солнца и можно в полном объёме наслаждаться жизнью.
Наша жизнь изменилась, и мы могли свободно перемещаться из города в город, уже без препятствий. Все мои способности и сила остались при мне, и теперь я ничего не боялась, а просто радовалась окружающему нас миру и тому, что моя кроха росла, и я могла дать ей намного больше, чем раньше.
Элара выглядела уже как четырёхлетний ребёнок и всё больше тянулась к другим детям. И я, как только мы приезжали в новый город, сразу узнавала, где есть большие детские площадки, или парки, и вела её туда, давая ей полную волю. Следила я только за тем, чтобы она не попробовала человеческой крови, и не раз ловила падающих с качелей других детей, или отбирала у них предметы, которыми они могут пораниться, чтобы избежать неприятностей, чем только заслуживала уважение других мамочек. Элара же просто цвела от общения с детьми, и я не могла на неё нарадоваться. А ещё моя кроха изъявила желание научиться читать, и быстро освоив алфавит, уже сама читала мне книжки вслух.
Мы с ней перешли на обыкновенный, человеческий образ жизни и теперь по ночам спали, а днём гуляли и радовались окружающим нас краскам и запахам. Это была первая сознательная весна Элары, и она смотрела на всё широко открытыми глазами и с восхищение наблюдала, как природа оживает, с интересом принюхивалась ко всему — первым ландышам, подснежникам, к цветущим яблоням и улыбка не сходила с лица моей девочки. Она познавала этот мир и радовалась каждому новому дню.
