Александра Айви - Властитель ее души
— Не в этом дело, — ответил Сальваторе, пытаясь сквозь боль улыбнуться. — Просто я не боюсь тебя.
На мгновение ярость исказила лицо Бриггса, но потом на нем появилась самодовольная ухмылка.
— Высокомерие погубит тебя, Сальваторе.
Тот пожал плечами.
— Может быть, когда-нибудь и погубит, но не сегодня.
— Посмотрим, — злорадно проронил Бриггс.
— И что ты сможешь сделать без силы твоего хозяина?
— У меня есть и свои силы, — прервал его Бриггс, взмахнув рукой.
— Держать меня здесь все время у тебя не получится, если только не найдется другого демона и другого подвала, — сказал Сальваторе. — У меня есть один вопрос.
— Ты хочешь знать, почему я борюсь за власть?
— Нет, я знаю почему. Потому что ты аморальный и бесхребетный тип, который охотно послал бы на гибель своих людей, но никогда бы не признал, что недостоин того, чтобы быть их лидером.
Ледяной холод обжег Сальваторе, напоминая ему, что этот ходячий труп еще кое-что может.
— Я более достоин, чем ты, — прошипел Бриггс.
Ответом ему стал смех Сальваторе.
— По-моему, в это не веришь даже ты сам.
— А что ты можешь им предложить?
— Без меня вары погибнут, — ответил Сальваторе. — Я не только выбранный ими король, но и их спаситель. — Сальваторе намеренно хотел вывести Бриггса из себя. — Мое имя станет легендой.
— Чертов ублюдок! — Глаза Бриггса вспыхнули с безумной яростью.
Цель была достигнута, а Сальваторе сохранял спокойствие.
— Я хотел бы знать, разве оно того стоит?
— Что именно?
— Стоит ли занимать непредназначенный для тебя трон, если в жертву приносятся верность своему племени и в итоге само племя?
Ответом ему стал новый взрыв ледяной боли. Открыв глаза, Сальваторе увидел лицо Бриггса, перекошенное безумной ненавистью.
— Первой жертвой станешь ты, — пообещал Бриггс.
Тело Сальваторе сжалось от холода, однако сквозь боль он почувствовал, что магическая сила Бриггса на исходе. Невидимые магические сети, прижимавшие его к стене, ослабели, и холод уже не был таким резким. К счастью для Сальваторе, Бриггс в гневе не понял этого.
— Какая жалость, что ты не увидишь расцвет варов, — с расстановкой произнес Сальваторе. Он уже понял, как довести этого ублюдка до бешенства.
Как и предполагал Сальваторе, это стало последней каплей.
— Довольно! — воскликнул Бриггс, сбрасывая свой плащ, под которым оказалось скелетообразное тело. — Тебя заждались в аду, Джулиани. Мои поклоны Маккензи.
Сальваторе уже знал, что будет дальше. Бриггс опустился на четвереньки и с низким рычанием, особенно громким в маленькой комнате, превратился в волка. В мерцающем свете лампочки его лицо удлинилось, а клыки превратились в два смертельных кинжала. Глаза, впрочем, горели все тем же темно-красным огнем.
«Сумасшедший он или нет, он по-прежнему опасен», — подумал Сальваторе.
Используя все еще действующие магические путы, Бриггс бросился на Сальваторе, целясь прямо в шею, но тот успел подставить под коварный укус плечо. Клык больно, но не смертельно скользнул по ключице, разрывая кожу.
Невидимые путы пока еще были сильны, и каждое движение доставляло мучительную боль. Однако, сжав зубы, Сальваторе сумел оторваться от стены. И вовремя, поскольку Бриггс снова бросился в атаку.
На сей раз клыки Бриггса расцарапали грудь Сальваторе, и они, сцепившись, повалились на деревянный пол. Другой укус пришелся в плечо, но Сальваторе в пылу борьбы едва заметил боль. Он был полон решимости победить, и раненое тело нехотя подчинялось командам.
С рычанием Бриггс уже вставал на лапы, с его клыков капала кровь, и в глазах читался смертельный приговор.
Сальваторе перевел дух и приготовился к превращению. В обличье волка он был несравнимо сильнее, поскольку в этом случае за ним стояла магия варов. А уж решимости перегрызть горло Бриггсу ему было не занимать.
Превратившись в волка, Сальваторе внезапно замер в сомнении, не почувствовав своей привычной силы. Наверное, она была поймана в ловушку какой-то магией Бриггса. Также он не ощутил контакта с членами своей стаи. Между ним и остальными словно выросла невидимая и непроницаемая стена.
Сальваторе почувствовал, как забилось его сердце. Захотелось завыть, но он сдержался, приказав себе успокоиться. К чему вести бесполезную борьбу с черной магией? Тем более в облике волка. Сальваторе знал, что в ней есть нечто, что будет сейчас полезно.
Эту силу давало ему не положение короля и не способность обращаться в волка. Она шла непосредственно от сердца. Сальваторе чувствовал, что если бы не Харли, то не было бы и этой силы.
Скрежет когтей возвратил Сальваторе к реальности, и он вовремя увидел, что Бриггс в злости скребет лапой по деревянному полу, готовясь к новому прыжку. Сальваторе наконец сумел почувствовать Харли, пригнулся и отпрыгнул в сторону.
Упав на основательно промятый диван, Сальваторе мгновенно перевернулся и, увидев, что Бриггс вновь встает на лапы, явно не собирался сдаваться. Сальваторе понял, что не может вечно зависеть от слепой удачи. Надо что-то предпринять. Жаль, что он пока не знал, что именно.
Зайдя под навес, Харли не на шутку испугалась: все четыре пропавших оборотня были прикованы к стене серебряными кандалами. Очевидно, серебро жгло им кожу, и зловоние горящей плоти было ужасным. Но еще ужаснее были их раны. Харли вновь почувствовала вспышку злости к Бриггсу.
Она надеялась, что Сальваторе удалось убить этого злого вара и вырвать его сердце. Однако, поведя освобожденных оборотней через перелесок к церкви, она поняла, что ее горячие надежды не оправдались.
Сюрпризов было два. Когда она сообщила оборотням, что они уйдут без Сальваторе, то ожидала услышать как минимум возражения. А после того как сообщила им, что это Сальваторе распорядился, чтобы они пошли с ней, Харли ожидала получить настоящий бунт. Однако все четверо шли за ней, опустив головы в немой покорности.
Уже у заброшенной церкви она усадила их на хлипкую скамью и даже подбодрила ласковым шлепком, насколько запуганными они казались. Она была их королевой и потому, как полагала, имела право. Однако что делать, она не знала. В голове ее вертелась мысль отправиться в домик, но как она могла помочь Сальваторе?
С момента, когда в пещере их объединил ритуал соития, у нее обострились все органы чувств, она стала восприимчива к новой информации, однако понимала далеко не все. Многое она воспринимала как шум, которого вроде бы нет, но стоит прислушаться, и он появлялся. Должно быть, со временем связь укреплялась, поскольку сейчас она чувствовала Сальваторе почти как себя.
