Нора Робертс - Крест Морриган
— Мой дар всегда был светлым, а теперь у него появилась темная сторона. Мне нужно это принять. А ты не должен мешать мне.
— Я признаю и принимаю твой дар, а также и то, как ты им распоряжаешься. Я думаю, что всем нам будет лучше, если ты сосредоточишься исключительно на магии.
— А грязную работу оставлю тебе? Уйду с передовой, спрячусь от опасности, чтобы мирно помешивать зелье в котелке?
— Дважды за эту ночь я чуть не потерял тебя. Теперь будешь делать то, что я скажу.
На секунду Гленна лишилась дара речи.
— Черта с два! Дважды за эту ночь я смотрела в лицо смерти. И осталась жива.
— Послушай, давай продолжим разговор завтра.
— Ну нет! Ни за что. — Она взмахнула рукой, и дверь ванной захлопнулась перед носом Хойта.
Он резко обернулся — терпение его было на пределе.
— Не демонстрируй мне свою силу.
— А ты не демонстрируй свою мужественность. Ты проявляешь ее не так, как мне хотелось бы. — Почувствовав, что сквозь раздражение пробивается смех, Гленна сбавила тон. — Но подчиняться твоим распоряжениям, Хойт, я тоже не буду — по крайней мере, не больше, чем ты моим. Ты испугался за меня, и я, клянусь, это понимаю, потому что сама боялась. И за тебя, и за всех нас. Но мы должны преодолеть страх.
— Как? — спросил Хойт. — Как это сделать? Такая любовь для меня внове — постоянная потребность в тебе, ужас от осознания того, что я могу потерять тебя. Когда нас призвали на битву со злом, я подумал, что это самое тяжелое испытание. Но ошибся. Любить тебя труднее. Любить и понимать, что могу лишиться тебя.
Всю жизнь, подумала Гленна, она ждала именно такой любви. Впрочем, как и все люди.
— И я никогда не думала, что могу испытывать к кому-нибудь такие глубокие чувства. Для меня все это тоже впервые — тяжело, страшно, непривычно. Мне очень хочется пообещать, что ты меня не потеряешь. Очень. Но я точно знаю: чем сильнее я становлюсь, тем больше у меня шансов остаться в живых. Чем сильнее каждый из нас, тем выше наши шансы выжить. Победить.
Она снова встала.
— Сегодня я смотрела на Кинга — человека, которого успела полюбить. Смотрела на то, что они с ним сделали. Существо, в которое он превратился, жаждало моей крови, оно обрадовалось бы моей смерти. Видеть и осознавать это невыносимо. Кинг был другом. Мы так быстро подружились.
Ее голос задрожал; она отвернулась и подошла к окну, спрятавшись в темноте.
— Даже когда я пыталась спастись, какая-то часть меня видела перед собой того, кем он был прежде. Человека, с которым мы вместе готовили, разговаривали, смеялись. Я не могла применить против него свой дар, не могла себя заставить. Если бы Киан не…
Гленна вновь повернулась к нему и выпрямилась, хрупкая и решительная.
— Все! Со слабостью покончено. Я больше не буду колебаться, ни секунды. Можешь мне поверить.
— Но во время стычки ты крикнула, чтобы я бежал. Не значит ли это, что ты хотела заслонить меня в бою?
Гленна открыла было рот, собираясь возразить, но сдержалась. Потом откашлялась.
— Похоже, так оно и было. Ладно, ладно. Принимаю упрек. Нам обоим нужно следить за собой. У меня появились идеи насчет средства, которое нам поможет. Но прежде чем мы его испробуем, я хочу прояснить еще одну вещь.
— Не скажу, что очень удивлен.
— Твои ссоры с братом из-за меня мне совсем не нравятся, и я не чувствую себя польщенной вашими склоками.
— Но мы ссоримся не только из-за тебя.
— Знаю. Но я почти всегда служу поводом. Нужно поговорить об этом и с Мойрой. Ее идея отвлечь Киана от нас здорово разрядила ситуацию.
— Да это было просто безумие с его стороны: впустить в дом этих тварей! Его дурной нрав и высокомерие могли дорого нам стоить.
— Нет. — Голос Гленны теперь звучал спокойно и уверенно. — Он правильно сделал.
— Как ты можешь такое говорить? — Хойт в изумлении смотрел на нее. — Почему ты его защищаешь?
— Киан преподнес нам очень важный урок, которого мы уже не забудем. Мы не в состоянии всегда предвидеть нападение и поэтому должны быть готовы убить или умереть — каждую минуту, каждый день. А мы растерялись. Даже после случая с Кингом. Будь вампиров больше, все могло бы обернуться совсем иначе.
— Но он просто стоял, ничего не предпринимая.
— Он преподал нам еще один важный урок. В этих обстоятельствах он самый сильный и самый умный из всех нас. И мы должны догонять его. У меня есть кое-какие мысли на этот счет — по крайней мере, для нас двоих.
Гленна подошла к нему, приподнялась на цыпочки и губами коснулась его щеки.
— Иди мойся. Мне нужно поспать, чтобы в голове прояснилось. С тобой.
Ей снилась богиня и прогулка по саду, где птицы были яркими, как цветы, а цветы сверкали, словно драгоценные камни.
С высокого черного утеса водопад обрушивал свои сапфировые струи в чистое и прозрачное, как стекло, озеро, где сновали рубиновые и золотистые рыбки.
Теплый воздух был насыщен ароматами.
За садом тянулась серебристая полоска пляжа, к которой — словно любовник — ласкались бирюзовые волны. Дети, весело смеясь, строили сверкающие замки из песка или плескались в пене прибоя.
От пляжа вверх поднимались ослепительно-белые ступени лестницы, украшенной по краям сверкающими рубинами. Высоко над морем виднелись дома, окрашенные в нежные пастельные тона, окруженные пышными клумбами и цветущими деревьями.
Гленна слышала музыку, доносившуюся с высокого холма: приятное пение арф и флейт.
— Где мы?
— Во Вселенной много миров, — ответила Морриган, шедшая рядом с ней. — Это — один из них. Мне захотелось показать тебе, что ты защищаешь не только свой дом или дом твоих друзей.
— Он такой красивый. И… счастливый.
— Не все миры такие. В некоторых жизнь трудна, полна тягот и страданий. Но жизнь есть жизнь. Этот мир стар, — продолжала богиня и развела руками. — Он заслужил покой и красоту, пройдя через боль и страдания.
— В твоей власти остановить зло. Сделай это, останови Лилит.
Морриган повернулась к Гленне; ее огненные волосы развевались на ветру.
— Я сделала все, что могла. Я выбрала тебя.
— Этого недостаточно. Мы уже потеряли одного из нас. Он был хорошим человеком.
— Хороших людей много.
— И это называется судьбой? Высшими силами? Такое безразличие?
— Высшие силы подарили смех этим детям, принесли в мир цветы и солнце. Любовь и наслаждение. А еще боль и смерть. Так и должно быть.
— Почему?
Морриган с улыбкой повернулась к ней.
— Иначе не почувствуешь радости. Ты — одаренное дитя. Но все имеет свою цену.
— Я использовала свой дар, чтобы убивать. Всю жизнь я считала — меня так учили, и я верила, — что никому не смогу причинить вред. Но мне пришлось использовать магию для разрушения.
