Шелли Крейн - Нареченные

– Очень скоро ты запоешь по-другому… Надеюсь, ты не объелась омлета и сумеешь взять свои слова обратно.

Я рассмеялась и прижалась к нему. Хорошо бы он не ошибся. Мне не хотелось разочаровать папу или поссориться с ним. Просто я всем сердцем желала быть с Калебом. Может, я немного наивна, но что с того? Девушка вправе мечтать, разве не так?

Мы съели омлет и, переобнимавшись со всеми и пообещав скоро вернуться, ушли. А потом совершили до смешного короткое путешествие на мотоцикле до дома папы.

Калеб припарковал мотоцикл в гараже, потому что запахло дождем, и мы вошли в дом. Но не обнаружили там ни папы, ни Биша. Я решила захватить из своей комнаты кое-какие вещи для поездки на следующий день.

Я перебирала в шкафу вещи, разглядывая платья и другие вещи, чтобы взять с собой в Лондон, когда почувствовала на своей талии руки Калеба. Я повернулась и взглянула в его голубые глаза. Мои пальцы разжались, и платья упали на пол. Калеб покусывал губу, раздумывая, как я буду выглядеть в красном платье на нашей свадьбе.

– Ты нашла, что искала? – спросил он и посмотрел на платья на полу.

– Да, – прошептала я, потянулась и обвила его шею руками, заставив наклониться и поцеловать меня.

Калеб удивленно хмыкнул, но мои мысли были открыты, и он точно знал, что я делала. Я потянулась одной рукой, достала до двери и повернула замок. Он уставился на меня и глубоко вдохнул.

– Я хочу этого, ты знаешь. Ты же делаешь это не из-за обручения, правда?

– Нет, но кому какое дело, даже если из-за него?

Я толкнула его в грудь, и он попятился к кровати.

– Мне есть дело. Я желаю, чтобы ты это сделала, потому что хочешь, а не потому что знаешь, что хочу я. Я желаю, чтобы тебе этого хотелось так же сильно, как и мне.

– Я хочу. Хочу этого так же сильно, как ты.

Его ноги уперлись в край матраца.

– Ты не представляешь, как мне хочется сделать это с тобой именно сейчас.

– Немножко представляю.

У меня вырвался нервный смешок.

– Я говорю не только об этом. Меня всего выворачивает наизнанку. Закипает кровь и рвется наружу, чтобы поглотить тебя. Когда ты так смотришь на меня… Ты подливаешь в огонь масла. Ты не представляешь, что делаешь со мной.

Я почувствовала в груди необыкновенное томление, сладостную боль… И знала, что Калеб переживает то же самое. Это мое тело говорило: не останавливайтесь, сделайте это, соединитесь, поглотите друг друга, почувствуйте все, что можно, познайте, изучите все, отдайтесь этому, создайте безумие и забудьте обо всем на свете, кроме своего нареченного.

Калеб прикоснулся ладонью к середине моей груди.

– Слушать, как стучит твое сердце, – мое самое любимое занятие. Когда ты смотришь на меня и твое сердце начинает биться сильнее… – Он улыбнулся. – Самое лучшее чувство в мире – это знать, что я в самом сердце любимого человека и доказательство этого у меня под рукой.

Мне не хватало воздуха. Я облизнула губы, моя грудь вздымалась под его рукой. Калеб приложил свою теплую ладонь к моей щеке, и я повернулась поцеловать ее. Биение его сердца отдавалось в моей груди, и оно билось так же неровно, как и мое.

Он нежно гладил меня по щеке, подразнивая губы подушечкой большого пальца. Я закрыла глаза и отдалась потоку чувств. Мне хотелось ощутить все, что чувствовал он. Я ощутила, что весь мир уместился в Калебе. Я перестала быть одним человеком и стала половинкой целого. И моя другая половинка жглась и царапалась.

– Не бойся, я не сделаю тебе больно.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Может саднить.

– Ничего.

Я толкнула его, чтобы он сел, и щелчком пальцев и движением своей перевозбужденной мысли погасила свет. Хотя мы сидели по большей части в темноте, я видела Калеба. Я его чувствовала и знала точно, где его лицо, шея, руки. Я не искала наугад, не тыкалась беспомощно, я сразу нашла его губы, а самого опрокинула на кровать.

Калеб, хрипло дыша, нашарил мою талию. На какой-то момент он подчинился мне. Дал почувствовать напор и чувство обладания над тем, кто находится в твоей абсолютной власти. Кто сделает все, что ты захочешь.

Но очень скоро оказалось, что я лежу под ним. Он, подтянув мои руки, положил их над головой на матрац. Затем прижался ртом к моим губам, и сладостное чувство, что придавало мне неизведанную силу и сознание того, что я любима, в конце концов остановило его. Он замер, уткнувшись лбом в мой лоб.

Я ощутила, как он проникает в мои мысли и больше не спрашивает разрешения, а просто берет то, что по праву принадлежит ему, – меня всю, до последней клеточки. Я распахнула перед ним свой ум, насколько могла. Ему не нужна была сила, я сама отдавала ему все.

Его защитные силы были еще сильнее и не дремали. Получая от него все, что составляло его существо, – его любовь, обожание, потребность видеть меня счастливой, – я стала ощущать, как происходит слияние наших сознаний. Вокруг нас вовсю закружились энергетические ленты.

Я увидела его с Виком на вечеринке. Больше всего Калебу хотелось уйти домой. Я увидела, как они с Кайлом разговаривают обо мне после того, как мы запечатлелись. Калеб задавал ему бездну вопросов, а Кайл закатывал глаза.

Я ощущала кожу Калеба, как до этого свою собственную. Это было все равно что смотреть на себя и чувствовать прикосновение к нему. Потом я опять становилась собой, а Калеб вмещал в себя весь мир.

Я видела, как он мысленно потянулся к моей ноге, потом снова положил руку мне на бок. Я в мыслях схватила прядь его волос.

Потом я увидела Калеба в тот день, когда родилась Мария. Он смотрел на малышку в своих руках, и на лице у него было написано искреннее удивление. Мне захотелось увидеть такую же улыбку на его лице… когда-нибудь. Все мое тело охватили жар и холод, возникавшие то справа, то слева, и так быстро, что я не успевала сообразить, что это такое. Я почувствовала на лице дыхание Калеба и поняла, что он испытывает то же самое.

Я увидела нас вместе, но не целиком, а по кусочкам, фрагментам, словно в калейдоскопе: то он наблюдает за мной, когда я не смотрю на него, то я оглядываюсь и улыбаюсь без всякой причины, если не считать того, что люблю его. Он слушает биение моего сердца.

Я мысленно придвинула к нему ногу и почувствовала, как он в мыслях ответил, так ласково погладив меня по щеке, что я задрожала.

По мне еще раз пробежала волна возбуждения, и я ощутила каждый дюйм своей кожи. Все тело горело и покалывало. Я млела от удовольствия. У меня жгло в таких местах, о которых я никогда не думала, и даже веки напряглись от сверхчувствительности и биения жизни. Калеб наклонился поцеловать мои веки, не торопясь, словно каждое было по-своему исключительным, и застонал, когда пробежала еще одна волна. У Калеба кожа была холодной как лед, но он охладил меня не физически, а чувственно… Мне показалось, будто мы поменялись местами.