Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ) - Субботина Айя

Мне очень сильно не хватает рядом Анвиля. Мне его очень сильно не хватает все это время, но сейчас – особенно. Просто чтобы подержать его за руку, почувствовать уверенную тяжесть его ладони на своих плечах, провести пальцами по шершавой коже, впитать в себя его тепло. Вот так, просто постоять рядом, хотя бы немного. Пусть даже без слов.

И, разумеется, я очень волнуюсь, что у них там происходит. Все ли хорошо с дочкой, все ли хорошо идет с ее обучением драконьим премудростям? Это же так ужасно стоять в стороне и быть всего лишь наблюдателем. Но уж лучше быть этим самым наблюдателем, чем оказаться в полном неведении.

Телефон, нам надо скорее изобрести телефон. И желательно с возможностью видеосвязи.

А что, каких-то пол тысячи лет – и все обязательно будет. Тоже мне срок.

Хотя, быть может, так долго ждать и не придется. С оговорками, с местными особенностями и ограничениями, но все же… скоро увидим.

Мы знаем, что мятежные войска уже вступили в пределы болотного края. Темнота для них – небольшая помеха, так как мятежники и не думают скрываться, а идут полностью в открытую, буквально на каждом шагу подсвечивая себе дорогу светом масляных фонарей.

Мне нужно целое ведро настойки мяты, чтобы успокоиться. Иногда ловлю себя на том, что начинают дрожать руки. И это очень плохо, потому что перед лицом местных вождей должна выглядеть уверенной и сильной. По крайней мере, сама так думаю. Вряд ли им будет приятно лицезреть паникующую королеву. Мало ли еще передумают помогать всяким там истеричкам с глазами на мокром месте.

— Королева Артании, - в мой шатер входит вождь ллисканцев.

Судя по его виду, вообще не происходит ничего из ряда вон выходящего. Все те же нахмуренные брови, все то же обветренное худощавое лицо, плотно заросшее бородой. Только очень сосредоточенный пристальный взгляд.

— Сегодня прольется кровь ллисканцев, - продолжает он. – Я не прошу у тебя гарантий. Мы много раз слышали о гарантиях от людей из-за каменной стены. Все они оказывались ложью. Возможно, мой народ проклянет меня за решение помочь тебе. Возможно, это случится совсем скоро.

Продолжаю внимательно его слушать, потому что вряд ли он пришел просто так, от нечего делать, чтобы воззвать к моей совести.

— Я сказал, что не доверяю тебе. Я не хочу и не буду угрожать тебе возмездием в случае твоего предательства. Мы оба знаем, что ллисканцам будет некем мстить. Болота принесут смерть любому, кто нашел в себе смелость и глупость сунуться в них с дурной целью. Но смерть – есть смерть. И она собирает жатву по обе стороны столкновения.

Он подходит ближе, но не настолько, чтобы нарушить мое личное пространство, не вторгается в него, норовя подавить или запугать.

Мне кажется, он просто волнуется. Очень сильно волнуется. И не из-за предстоящей схватки. Сколько их было на его веку?

— Я хочу мира для своего народа. Для той его части, которая переживет следующие дни. Надеюсь, их будет достаточно много.

Я могу ошибаться, но это не просьба, не прошение, не попытка набить себе цену. Это слова вождя, абсолютно точно понимающего, что за общей бравадой его людей все равно стоит высокая цена кровью, которую они обязаны заплатить за возможность помириться с куда более сильным соседом.

И я бы очень хотела, чтобы этой крови не было. Только без их помощи нам никак не устоять.

— Спасибо, - говорю, глядя ему в глаза. – Что поверил, даже если не доверяешь.

Он криво усмехается и кивает.

— Идем, королева Артании, ты же не хочешь пропустить самое интересное?

Я уже знаю, куда мы направляемся.

Вообще, в нашем лагере осталось совсем мало воинов. Даже многие женщины исчезли. И это почти безмолвное нагромождение опустевших шатров немного поддавливает. При этом, насколько понимаю, даже тот минимум охраны, что остался в лагере – вовсе не окончателен, так как представляет собой нечто вроде запасного подразделения быстрого реагирования на случай внезапных прорывов противника.

Нас ожидают чуть в стороне от всех шатров, но на территории лагеря. Здесь расчислили просторный большой круг, в котором расселились несколько шаманов, в том числе Г’рах Тар. И они уже работают.

Шесть человек, в одних набедренных повязках, раскрашенные таинственными символами и увешенные многочисленными амулетами, сидят вокруг чадящего черным костра на коленях и в унисон протяжно завывают.

Никаких рисунков на земле, никаких лишних ограничений, как было с обрядом Амелии.

— Вы уже использовали нечто подобное? – спрашиваю тихо вождя.

— Да. Но шаманов было всего двое.

В какой-то момент завывания шаманов резко усиливаются, они раскидывают руки по земле – и их, одного за другим, начинает бить сильная дрожь. Точно к каждому подключили высоковольтный провод. И со стороны это выглядит вообще не здраво. Бросаю взгляд на вождя, но тот не проявляет ни капли обеспокоенности. А если сейчас у кого-то из них западет язык? Хорошо еще, что все сидят – и ущерб от возможного падения им не грозит.

Сначала белая пена появляется на губах одного шамана. Дергаюсь было к нему, но рука вождя ложится мне на плечо.

Молча отрицательно мотает головой.

Вот пена на губах второго шамана. На губах Г’рах Тара.

Ее клочья разлетаются по земле диковинной снежной ватой и медленно-медленно исчезают.

А потом вокруг шаманов начинает скапливаться черный дым. Поначалу мне даже кажется, что это тот самый дым, которым коптит их костер. Но нет – дым от костра совсем слабый и поднимается в небо. А этот будто сползается к ним со всех сторон.

Сглатываю и невольно вспоминаю заунывные стоны и крики, которые слышала все тогда же, во время обряда с Амелией. Это они же? Души? Почему на этот раз без криков? Оно, конечно, спасибо, но тогда я хотя бы понимала б, как устроен процесс. А так – вообще ничего не понимаю.

Черного дыма становится все больше. Вот реально, он просто прорастает из земли и обхватывает вызывающих его людей своеобразными щупальцами, скользит по ним, перемещается, поднимается выше, к самой голове, обхватывает шею каждого шамана.

Снова бросаю взгляд на вождя.

Тот смотрит за происходящим очень внимательно.

Очень хочется громко кричать и спрашивать, все ли в порядке? Очень хочется вырвать людей из их странных пут. Я не знаю, чего боюсь, не знаю, почему у меня… хорошо, не паника, но нервы очень сильно напряжены. Просто где-то на подсознании осталось неосознанное понимание: все это очень опасно. И я не знаю, мое это понимание или настоящей Изабеллы. Но оно есть – и от него не отмахнуться.

Дымные щупальца тянутся еще дальше, еще выше, смыкаясь над шаманами в нечто напоминающее купол, переплетаются там, смыкаются в сплошную непроглядную сферу.

Все резко заканчивается.

Ни завываний, ни дрожи по полуобнаженным телам, ни даже движения дыма. Да, его полупрозрачные щупальца не полностью статичны и подрагивают в едва заметных порывах ветра, но они больше никуда не растут.

Стоп-стоп!

Приглядываюсь к шаманам – глаза каждого широко распахнуты, только в них ничего нет. Вообще ничего – всю поверхность занимает молочный туман. Наверное, будь здесь чуть более светло, я бы заметила хотя бы очертание зрачков… наверное.

— Они готовы, - говорит вождь ллисканцев.

Кажется, все происходящее для него тоже не так чтобы обыденность.

— Г’Ром, - называет знакомое мне имя.

На всякий случай оборачиваюсь, но нет, того ллисканца тут, ожидаемо, нет. Зато что-то начинает появляться в чернильной сфере. Сначала что-то совсем непонятное, точно кто-то капнул в расплавленный гудрон белой краской, а затем начал перемешивать. Все больше и больше белой краски. Все отчетливее разделение цветов и оттенков, которые, в конце концов, превращаются в монохромную картинку.

От удивления даже рот раскрываю, но успею захлопнуть прежде, чем это замечает стоящий рядом вождь.

Это же полноценная видеотрансляция. Правда, без звука.

Точка зрения – высоко в небе. Наверное, какая-то птица.