Не кусайтесь, господин ректор! (СИ) - Чиликина Александра

— Понимаешь?!!! — шиплю с трудом вспоминая всеобщий. — Трус! Что ты можешь понимать?! ТЫ! Сирота при живых родителях! Откуда ты вообще можешь знать, что такое семья?!!

Руки Андриана на секунду каменеют, ослабляя контроль, и в ту же секунду, я, дико изогнувшись и едва не переломав себе все кости, оборачиваюсь змеёй и выскальзываю из крепких рук.

— Астра! — слышу крик, но уже не обращаю на него никакого внимания.

Успеть, только бы успеть!

Не замечая, пролетаю несколько километров, обгоняю родных, на ходу прошипев им что-то очень угрожающее, и приближаюсь к неприметному каменистому склону холма, по ту сторону которого, видимо, и расположились главные змеюки. За пару сотен метров до их укрытия прорываю все и без того уже потрепанные щиты и влетаю прямо в зону сражения бабушки и четырех гигантских красных змей, которые, видимо, осознав наше присутствие, струсили и не рискнули влезть в бой.

Трусливые гадины.

А как убить своих, так они первые.

— Наследница здесь! — разносится тихое шипение по уцелевшим рядам красных союзниц, и сразу несколько тел кидаются мне наперерез.

Но тщетно.

Чем злее змея, тем она опаснее, а я настолько злая сейчас, что даже яд, который давно должен был закончиться, всё еще наполняет мой рот, сжигая язык и щеки.

Отшвыриваю кинувшихся ко мне красных магией и рвусь к бабушке, которая пусть и не была еще на грани поражения, но бой сразу с четырьмя противницами давался ей явно сложно.

Мне не сложно, я бешеная.

Кидаюсь! Сразу на всех, шшшшшш!

«Астра, голову включи!» — шипит мне бабушка.

Не хочу голову включать, хочу убивать всех, кто посмел мою бабушку обидеть!

ШШШШ!

Кусаю всё, что красное, а перед глазами у меня сейчас всё красное!

Ошалевшие от моего напора змеи поначалу растерянно отбивались, но быстро включились в борьбу, пытаясь взять меня логикой и хладнокровием, но где там. Тонкой, едва заметной в движении лентой я жалила и жалила, не позволяя никому схватить себя, и вот уже одна из змей начинает постепенно замедляться и сдавать.

В какой-то момент, замешкавшись, она пытается отползти, прикрываясь второй змеей, и я с готовностью перекидываюсь на вторую жертву, которую тоже без проблем готова закусать до смерти.

Мне вот вообще сейчас без разницы, в каком порядке кусать, я всё кусаю!

Но первой свою жертву настигает оставшаяся без половины нападающих сил бабушка, таки достав горло одной из змеючек.

— Что вы делаете? — вдруг хрипит единственная оставшаяся бабушкина соперница. — Зачем?! Ради кого?! Мы же не выступаем против вас!

— Нет, гораздо хуже! — шипит решившая тоже порассуждать бабушка. Они чего тут, устали что ли, я не понимаю? — Вы угрожаете самому нашему существованию в этом мире!

А я не устала и не собираюсь разговаривать, я кусаю всё подряд!

— Мы должны быть в его главе, а не на задворках! — отвечает тут же вскинувшаяся змея.

— И кому же мы это должны? — строго вопрошает бабушка.

Да хватит шипеть, давайте уже убиваться!

Нервно веду хвостом и принципиально гонюсь за уже отползающими от меня змеючками, пока бабушка не окликает меня мысленным зовом: «будь рядом».

Нервно подползаю к ней и начинаю наворачивать злые круги.

— Самим себе! Своей гордости! Своему происхождению и силе! — тем временем, отвечает одна из главных змеючек.

«Бабушка, ну давай заканчивать, понятно же, что разговаривать тут не с кем».

«Помолчи».

— Самим себе мы должны жить в мире, согласии и счастье, — бабушка непонятно чего делает и зачем, — это единственный наш долг перед самими собой, Селестия.

Она их еще и по именам знает.

Нервничаю!

И круги наворачиваю!

Бесят!

— Легко говорить, Сиршан, когда твой дом полон детей, а карманы достатка! Тогда как мы стали вечными изгнанниками…

— Вас кто-то гнал?

«Бабуль, ну тупые, ну, давай покусаем уже».

«Помолчи, я сказала».

Наворачиваю!

Круги!

— Гнали! Вы! Когда отказались от нашей сути и крови, когда бросили после одного лишь ультиматума, когда испугались и предпочли отвернуться, а не решать проблему!

Да-да, такие мы плохие, ужас вообще.

Наворачиваю!

— В наших мыслях не было желания вас бросить, вы ушли сами. — Тут бабушка кривит душой, конечно. — Больше скажу, даже после того, как мы узнали о вашем заговоре, моя внучка пришла к вам с миром, пришла, чтобы дать вам то, чего вы так хотите — дом. Свой дом. И своё место. Мы готовы были вас простить!

По рядам змей внезапно проносятся тихие, изумленные шепотки.

«Ты что, не убедилась, что предложение дошло до всех?»

«Да как-то знаешь ли, шанса не давали! Сначала чуть не убили, а потом и вовсе вроде как сдались».

«Так потому и не давали, что многое можно было бы изменить».

Молчу, не желая признавать, что позиция Андриана не могла на меня не повлиять. Одно дело, когда на другой чаше весов война и совсем другое, когда там стремление позаботиться о тех, кто пусть возможно, и не по доброй воле, но всё же спокойно принимал участие в организации убийств ни в чем не повинных существ.

Но бабушка явно считала иначе.

— Сдавайтесь! Мы готовы предложить вам выбор, — говорит уже не столько главным змеючкам, сколько всем остальным. Впрочем, наверняка она изначально заговорила ради них. — Будет суд. Наш суд. Где мы лично беспристрастно определим вину каждого и назначим сообразное нашим законам наказание. Вы и сами видите, что наша победа не за горами. Заклинание, ставшее вашим последним шансом, не сработало, вас осталось слишком мало, чтобы продолжить сражение, а ваши лидеры проиграли нам честный бой и показали, что неспособны справиться со мной и моей внучкой.

А, так тут был поединок за право лидерства. То-то никто из простых змей больше не нападал.

— Не смейте! — орет смутно знакомая змея, с которой я, похоже, уже встречалась в человеческой форме. — Мы идём до конца!

«Бабуль, ну всё, до конца идут, давай уже кусаться».

«Тех, кто пойдет до конца, можешь с удовольствием кусать, но тех, кто сдастся, не трогай. Большая часть из них не заслуживает смерти, раз решили выбрать суд»

«Или просто надеются выкрутиться»

«Это неизбежная погрешность»

Такие мы, конечно, гуманитарные.

Внезапно целая группа молодых змеек отделяется от основной массы и робко выходит нам навстречу.

— Мы хотим суда, — тихо говорит одна из них, и бабушка повелительно кивает, указывая куда-то за пределы щита, видимо, в сторону семейства, которое чувствует куда лучше, чем я.

Следом за змейками сдаются всё новые и новые «партии», несмотря на подзуживающее шипение своих бывших лидерш, которые прекрасно понимают, что вот для им лучше погибнуть в бою, чем попасть на наш суд. Но трогать нас они больше не рискуют — либо потому что я всё еще ползаю, либо все-таки чтут наши понятия о чести.

«Будь готова напасть» — внезапно говорит бабушка, и я понимаю, что всё, финальный этап, разговаривать мы больше не будем.

— Смелее. Обещаю полную беспристрастность, — бабушка смиряет змей взглядом полным превосходства, и даже лидерши начинают сомневаться, мучимые выбором, гордо умереть сейчас или получить возможность сбежать. Но я так поняла, конкретно им выбор мы не оставляем.

«Нападай!» — хлестает меня мысленный приказ, и я кидаюсь вперед, снова к тем гадинам, которых уже чуть не дожевала.

Эффект неожиданности сработал не так хорошо, как мог бы, но некоторую фору мы получили. Смирившиеся со смертью змеючки сражались отчаянно, но с полным осознанием своего поражения.

Буквально спустя минуту после нападения впиваюсь в горло сначала одной, потом другой.

Всё.

Долг перед семьёй и страной выполнен.

Сквозь мутную пелену внезапно накатившей усталости замечаю, как слева от меня точно так же с зарвавшимися гадинами расправляется бабушка, и вместе со смертью последней змеюки, щит, державший оборону ото всех, кроме меня и бабушки, лопается, а к нам кидается мощное подкрепление в виде семьи и ближайшего круга доверенных лиц.