По лезвию грани (ЛП) - Эндрюс Илона

Три.

Женщина воспользовалась своим преимуществом.

Четыре. Он увернулся вправо, избежав вспышки всего на секунду, сделал выпад и улыбнулся, когда острие его рапиры разорвало сердце противника. Женщина упала.

Раз. Крупный мужчина позади нее прыгнул, заняв ее место, рубя его злобным коротким топором. Два. Три. Ричард попятился. Четыре. Его инстинкты закричали, и он нырнул влево, за полсекунды до того, как еще одна вспышка молнии прорезала дыру в каменной стене позади него.

Боец с топором врезался в него, сбив с ног. Слишком близко для выпада. Ричард повернул налево, схватил мужчину с топором за правую руку, дернул его вперед и ударил тяжелой рукоятью рапиры в левый глаз. Мужчина взвыл от боли. Три. Ричард развернул его и толкнул вперед. Вспышка вонзилась в топор бойца. Воздух наполнился запахом дымящегося человеческого мяса.

Ричард побежал, вложив в бег всю свою скорость. Время замедлилось, растягиваясь, как вязкий мед.

Он увидел чародейку, невысокую, полноватую женщину. Медленно, словно под водой, она открыла рот и подняла руки. Первая яркая синяя искра вспышки образовалась между ее пальцами, впиваясь в кожу корнями молний.

Он сделал выпад.

Клинок прошел под растущим клубком магии, под левой грудью женщины и в ее легкое. Он промахнулся мимо сердца на волосок.

Ричард отскочил влево. Магия вырвалась из нее широким лучом. Она попыталась закричать, но слова застряли у нее в горле. Он выронил рапиру, схватил ее сбоку и быстрым движением свернул ей шею.

Ему потребовалось полсекунды, чтобы вернуть меч. Ричард бросился назад. Когда он послал Гарета, своего двоюродного брата, нанять головорезов, чтобы напасть на Бреннана, он предупредил его, что надо нанять достаточно, чтобы сделать серьезное заявление, но не так много, чтобы Бреннан был ошеломлен. Как бы приятно это не было, Бреннан не мог умереть. Но Ричард вообще не рассчитывал на огнемета или искусного фехтовальщика. Оставался небольшой шанс, что они действительно преуспеют, и их план развалится еще до того, как успеет начаться.

Он свернул за поворот. Бреннан склонился над лежащим ничком, тяжело дыша, его лицо превратилось в уродливую, дикую маску. Густая капля ярко-красной крови стекала с его головы на лицо. На мостовой лежали три тела. Никто из них не шевелился.

Бреннан схватил мужчину за рубашку и ударил ножом.

Мужчина вскрикнул.

— Кто? — потребовал Бреннан, его голос превратился в хриплое рычание. — Кто?

— Не знаю, — простонал мужчина.

Бреннан провернул кинжал в ране.

— Кто?

— Кордон сказал… — голос мужчины затих. — Он сказал… это был…

— Кто? — Бреннан провернул сильнее.

— Орел, — прошептал мужчина. Его глаза закатились. Его тело содрогнулось, и он обмяк в объятиях Бреннана. Двоюродный брат короля уставился на обмякшее тело, выпучив глаза. Он выглядел невменяемым. Затем гнев исчез, и Бреннан натянул на себя самообладание, словно маску.

— Роберт! — Ричард вложил силу в свой шепот. — Мы должны уходить. Будут вопросы.

Бреннан отпустил труп, отряхнул руки и быстрым шагом вошел в сводчатый туннель.

— Ты на фаэтоне?

— Да.

— Тогда мы поедем на нем. Можно ли доверять твоим слугам?

Ричард спрятал улыбку. Он заменил всю прислугу в доме своей семьей. В этом доме не было ни одного человека, которого не звали бы Мар.

— Безоговорочно.

— Хорошо.

Арка закончилась, открывая хорошо освещенный двор, заполненный фаэтонами и лошадьми. Ричард остановился, вытащил из кармана платок и сунул его Бреннану.

— Кровь.

— Спасибо. — Бреннан прижал платок к крови. Они быстро пересекли пространство. Ричард открыл дверцу фаэтона, и Бреннан нырнул внутрь на широкую скамью. Ричард забрался в кабину следом за ним и опустил пальцы на панель управления. Богато украшенная панель зажужжала, шестерни начали вращаться, и фаэтон ожил. Он выехал со двора, держась средней скорости.

Погибли семь человек. Они принадлежали профессиональным убийцам. Он не чувствовал никакой вины, только смутное недовольство. Какая-то его часть, должно быть, втайне надеялась, что Бреннан умрет.

Бреннан вытер кровь с головы.

— Ну! Это было веселее, чем когда-либо. А как насчет тебя?

Ричард перебрал возможные ответы Кэссайда.

— У тебя странное представление о веселье.

— Ты всегда был осторожным человеком, Кэссайд. — Бреннан дружески ткнул его в плечо. — Да ладно тебе. Ты, должно быть, чувствовал себя живым там в течение нескольких минут.

— Я остро чувствовал, что жив. Я также хотел оставаться таковым.

— У тебя получилось. Все это фехтование окупилось. Не волнуйся, Кэссайд. Целью был не ты. Они пошли прямо на меня. — Бреннан улыбнулся той заразительной улыбкой, которая сделала его знаменитым. — Жаль, что они не предоставили больше возможностей.

Если бы у Ричарда не было неопровержимых доказательств того, что Бреннан виновен в сотнях сломанных жизней, он мог бы вообразить, что этот человек мог бы ему понравиться.

Через десять минут Ричард припарковался перед особняком Кэссайда и провел Бреннана внутрь. Орена, его троюродная сестра, встретила их в фойе, и увидев, что Бреннан истекает кровью, сделала большие глаза.

— Спирт, мазь, бинты, — сказал Ричард. — Быстро.

Бреннан подмигнул женщине.

— Он всегда такой требовательный?

Орена склонила голову и убежала.

— Твои люди очень серьезны, Кэссайд.

— Они давно знают мою семью. Они не относятся к своим обязанностям легкомысленно. — Ричард провел Бреннана в кабинет. Появилась Орена с медикаментами, а за ней тетя Пита.

— Они обе опытные хирурги, — заверил Бреннана Ричард.

Бреннан откинулся назад, выставляя рану на лбу для Орены.

— Как думаешь, сможешь снова сделать меня красивым?

— Да, милорд.

Через десять минут рану на голове Бреннана промыли, продезинфицировали и зашили. Его собственная рана требовала только перевязки и нескольких повязок-бабочек. Женщины ушли, прихватив с собой окровавленные бинты.

Ричард тяжело опустился в кресло.

— Я ненавижу насилие.

Бреннан посмотрел на него.

— Разве не как и мы все, друг мой? Как и все мы.

Ричард кивнул. Кэссайд никогда не стремился к военной службе, и Бреннан, вероятно, знал об этом. Он потянулся за кувшином, наполненным красным чаем, и дрожащей рукой налил его в стакан. Стеклянный носик кувшина стукнулся о край стакана.

Бреннан поднялся.

— Позволь мне это сделать. — Он взял у него кувшин и наполнил два стакана.

— Спасибо. — Ричард сделал глоток.

— Это действительно лишило ветра твои паруса? — Бреннан внимательно наблюдал за ним.

— Вовсе нет, — ответил Ричард, явно стараясь держать стакан ровно. — Я просто хочу знать, кто и почему. Что подразумевается под «орлом»?

Бреннан отпил из своего стакана и внимательно посмотрел на него.

— Хороший чай. Орел изображен на фамильном гербе Маэдока. Его отец был известен как Белый орел. В свое время Маэдока называли Темным орлом. Его сын, если он выберет военную карьеру, как четыре поколения до него, тоже будет своего рода орлом. Прекрасная традиция, не правда ли? Есть тонкая элегантность в старых линиях голубой крови.

— Маэдок? — Ричард поднял брови. — Полагаю, он точно знал, где ты будешь. Я уверен, что потеря денег сильно ударила по нему, но убийство? Зачем?

— Возможно, это была борьба за власть. — Бреннан крутанул стакан вправо, потом влево, изучая игру света в малиново-красном чае. — Возможно, он устал от моего руководства. Нападение на остров дестабилизировало наше маленькое предприятие. Сейчас отличное время, чтобы сделать ставку на нового главного волка, и он собирается занять мое место.

Прекрасно. Ричард подался вперед. Бреннан заглотил наживку, крючок, леску и грузило.

— Маэдок не может руководить этой операцией. И он это знает. И не только это, но и то, что мы трое этого не потерпим.

Бреннан нахмурился.

— Да ладно. Рене ненавидит Адрианглию за то, что она сдерживает его. Ему все равно, кто здесь главный, лишь бы он получал прибыль, и вставлял палки в колеса нашему королевскому правительству. Анжелия — извращенное создание, она последует за тем, кто вручит ей самый большой бриллиант, и будет шептать ей на ухо сладкие пустяки, ссыпая монеты в кошелек. А ты, ну, ты ищешь выгоду. Ты продаешься, мой друг. Вот так я и заполучил тебя в первую очередь. Я слишком стар для иллюзий… дружба и верность — прекрасные качества, но голос этики слабеет перед лицом богатства.