Елена Малиновская - Тридцать три несчастья (СИ)
— Алекса, давай обойдемся без излишнего официоза, — чуть мягче сказал Норберг, видимо, поняв причину, по которой я так удивленно на него уставилась. — Мне не нравится, когда ты упорно именуешь меня исключительно на «вы». Это заставляет меня чувствовать себя старше, чем я есть на самом деле. И вообще…
И он сделал замысловатый жест рукой, не завершив мысль.
— Хорошо, — после недолгой паузы согласилась я. — Давайте… Давай перейдем на «ты».
— Спасибо, — поблагодарил меня Норберг. Затем вдруг с грацией нагнулся, ловко перехватил мою руку и поцеловал запястье.
Его горячие губы обожгли мою кожу, и я прикусила губу, сдерживая невольный вздох то ли удовольствия, то ли испуга. Первым моим порывом было одернуть руку, но неимоверным усилием воли я удержала себя от этого, опасаясь тем самым обидеть Норберга. У меня и без того слишком непростая ситуация, чтобы иметь наглость и беспечность злить его заранее.
Впрочем, Норберг не стал переходить за рамки приличия. Почти сразу он выпустил мою руку и выпрямился, глядя на меня с доброжелательной улыбкой.
— Вы… Ты сказал, что блокнот сжал Вентор, — хриплым от волнения голосом выпалила я первое, что пришло в голову, лишь бы не затягивать паузу. — Это правда?
— Естественно. — В тоне менталиста скользнул едва заметный холодок неудовольствия. — Алекса, я тебя никогда не обманывал. Да, бывало, я не говорил всей правды. Но откровенной лжи от меня не услышишь.
— Да, но и разговора начистоту и по душам от тебя с трудом дождешься, — почти беззвучно фыркнула я. — Ты любитель так запутать своими рассуждениями, что на черное я готова сказать белое, и наоборот.
Улыбка Норберга, вопреки моим ожиданиям, не поблекла, а, напротив, стала шире, будто его не обидели, а польстили мои слова. Я украдкой вздохнула. Чудной он все-таки какой-то.
— Помнишь, как ты приготовила для меня заклятье, позволившее заглянуть в воспоминания Магнуса? — спросил Норберг и тут же продолжил, не дожидаясь ответа. — Так вот, тогда ты удивилась углям в камине. И даже не отнекивайся, я заметил, как ты то и дело косилась на них. Еще подумала, что Гисберт жег какие-то бумаги втайне от хозяев. Нет, ваш несчастный старик-дворецкий не повинен ни в каких грехах. Ну, кроме того, что имел несчастье влюбиться в Сесилию и сейчас горько переживает осознание того факта, что под ее личиной скрывался некий юнец.
Гисберт влюбился в Сесилию? Ах да, Вентор мне говорил об этом. Ну что же, в таком случае нашему дворецкому можно только посочувствовать.
— Гисберт написал Сесилии несколько стихов, — продолжил Норберг. — На мой вкус — достаточно недурных. Но это так, к слову. Просто он всерьез считает себя чуть ли не опозоренным. А тут еще суровость вашего супруга, который не сумел удержаться от искушения выплеснуть на беднягу-слугу накопившиеся досаду и раздражение.
Я кивнула, подтвердив тем самым слова Норберга. Да, я тоже заметила вчерашнюю обиду Гисберта, когда Дариан не пришел к нему на помощь и не осадил Хольгон. Пожалуй, мне стоит переговорить с дворецким. Он неплохой человек и через многое прошел вместе с нами. Стоит поддержать его и успокоить.
— Хотя эти проблемы тебя больше не касаются, — вдруг резко переменил тему разговора Норберг. Его глаза довольно заблестели, словно у голодного дворового кота, добравшегося до полной кринки со сметаной. И он вкрадчиво добавил: — Ты же понимаешь, что после вчерашней впечатляющей демонстрации своих ментальных способностей тебе придется вернуться со мной в Гроштер.
— Зачем Вентор сжег блокнот? — упорно вернулась я к студенту-недоучке, который едва не отправил меня в лучший из миров.
Понимаю, наверное, это было глупо. Но я изо всех сил старалась отсрочить начало по-настоящему неприятного разговора. Тем более, Дариан еще не вернулся домой. Значит, существует пусть слабая, но вероятность того, что Норберг сумеет ему помешать, когда я выложу все карты на стол. Поэтому прибегну к любимой тактике и постараюсь максимально протянуть время до решающего объяснения.
Норберг язвительно хмыкнул, видимо, догадавшись, почему вдруг я так загорелась интересом к пустяковому, в общем-то вопросу. Но кивнул, принимая предложенные правила игры, и неспешно отправился к креслу для посетителей.
— Вентор испугался, что блокнот окажется той самой уликой, которая приведет к нему, — сказал он и величественно опустился в кресло, будто воссел на самый настоящий престол. Пожал плечами. — В принципе, в некотором смысле он был прав. Специалист по поисковым чарам сумел бы выйти на него в кратчайший срок. Но истинных мастеров этого дела не так уж и много, более того, насколько мне известно, в Хельоне их нет. Посему я не стал тратить времени на эту попытку, заранее обреченную на провал.
— Вентор действительно твой брат? — опять спросила я, не дав Норбергу даже перевести дыхание.
Ага, а вот этот вопрос ему явно не понравился. Норберг отлично владел своей мимикой, но все-таки его губы едва заметно дрогнули в гримасе раздражения, а пальцами правой руки он несколько раз размеренно ударил себя по колену.
— Ну, поскольку тебе из этой ловушки уже не выбраться, то так и быть отвечу, — после секундного молчания все-таки сказал он. — Нет, Вентор не мой брат. Он… — Запнулся, затем с крайней неохотой выдавил из себя: — Он мой племянник. Сын Фелана.
Я не удержалась и удивленно присвистнула. Ого! Недаром меня так насторожили длинные аристократические пальцы Вентора. Да и вообще, говоря откровенно, он весьма похож на отца. Но сколько же тогда Фелану лет?
— Это был его первый опыт любви, — пояснил Норберг. — Естественно, в столь юном возрасте Фелан даже не подумал о предохранении. Сейчас он более внимателен к подобным делам.
— Получается, Вентор говорил правду, когда рассказывал о своем голодном детстве в Хельоне? — полюбопытствовала я.
— Да, его детство нельзя назвать безоблачным и счастливым, — согласился Норберг. — Понятное дело, если бы Фелан узнал о том, что у него есть сын, то Вентор бы ни в чем не нуждался. Мой брат хоть и ведет себя порой… хм-м… своеобразно, однако в некоторых вопросах способен на старомодное благородство. Поверь, Алекса, Фелан ни за что на свете не бросил бы своего ребенка. Но мать Вентора оказалась слишком гордой особой, которая всю свою достаточно недолгую жизнь лелеяла одну мечту… На редкость глупую, если честно. Однажды встретить Фелана на улицах города, с гордостью продемонстрировать ему сына, надавать пощечин и уйти. А Фелан, понятное дело, обязан был ринуться за ней, упасть на колени и долго вымаливать прощение. Ну и тому подобная чушь. — Помолчал и бросил с нескрываемым пренебрежением: — Все-таки женщины в некоторых вопросах весьма ограниченные особы. Начитаются любовных романов и начинают чушью страдать. — Подумал немного и лукаво завершил, подмигнув мне: — Естественно, я говорю не обо всех представительницах прекрасного пола. Среди вашей братии, точнее сказать, сестрии, если, конечно, так можно выразиться, встречаются и достойные личности.
