Орден Скорпионов - Айви Эшер
Я могла бы спросить у раба. Он кажется довольно приветливым, но я не могу позволить вопросам сорваться с моего языка. Наверное, не стоит слишком быстро пытаться проявлять дружелюбие – а вдруг он мне не ответит? Будет слишком неловко. Но тишина давит на меня так, что аж кожа начинает чесаться, и я выдаю:
– Я – Осет.
Раб разбивает оранжевые яйца в миску и смеется, а затем смотрит на меня. В его ореховых глазах блестит любопытство.
– Я знаю, кто ты, маленькая рабыня клинка, – улыбается он, явно забавляясь.
А меня ошеломляет то, что он использовал название из Приюта – а еще то, как дружелюбно оно звучит из его уст. Это сбивает меня с толку так же, как и комментарий о долгом путешествии сюда. Я внимательно изучаю его и прикидываю, есть ли тут какой-то секрет – или я просто слишком много думаю? У меня есть привычка чрезмерно осторожничать и думать, что за каждым словом скрывается какой-то подтекст. Иногда я оказываюсь права, а иногда я просто выдумываю то, чего нет.
Рабам просто рассказали обо мне. Вот и все, не из-за чего волноваться.
Раб выжидающе смотрит на меня, но через мгновение, очевидно, так и не найдя того, что искал, качает головой и возвращается к миске с яйцами. Мне кажется, его улыбка становится еще шире, но я не уверена.
– Я – Риалл, – наконец говорит он, помешивает содержимое большой миски и сыплет туда травы и приправы.
Покончив с этим, раб открывает дверцу духовки и что-то достает оттуда. Тонким, изящным ножом – мне приходится сдерживаться, чтобы не попытаться его стащить, – он нарезает это что-то на ломтики и кладет передо мной.
– Это хлеб, – выдает раб, а затем возвращается к тому, чем занимался до этого.
Я так изголодалась, что немедленно хватаю кусок того, что Риалл назвал хлебом. Он теплый и пористый, и я тут же запихиваю весь кусок в рот.
Риалл смеется, и я поднимаю глаза – оказывается, он наблюдал за мной. Наверное, я похожа на пустынную крысу, ворующую объедки, – с набитыми от жадности щеками, я все же пытаюсь запихнуть за них побольше, – но мне плевать.
Хлеб – это потрясающе. Я, безусловно, люблю хлеб и тут же добавляю его в свой список того, что могу попросить на завтрак. А еще стараюсь не замечать тепла, накатывающего на меня от осознания того, что теперь в этом списке не только каша и мясо песчаного оленя.
Раб смотрит, как я пытаюсь прожевать все, что напихала в рот, и его глаза весело блестят. Есть в этом выражении его лица что-то странно знакомое.
– Ошн хороффо, – бормочу я и тянусь за очередным куском.
Не знаю, чего я хочу больше – тут же засунуть его в рот или спрятать под туникой.
Смех Риалла становится глубже и громче, но меня отвлекает шум за спиной. От досады я надуваю щеки, оборачиваюсь и вижу двух мужчин, стоящих в дверном проеме. На лицах обоих написано удивление – а может, облегчение? Оба такие же крупные, как и Риалл, туники и брюки идеально подчеркивают мускулы. И снова мне становится любопытно: что эти рабы делают, чтобы превратиться в более мощные версии рабов клинка, с которыми я привыкла тренироваться? Но мой рот набит вкусным хлебом, и я не в силах задавать вопросы.
Может быть, они охранники?
Мужчина с волнистыми темно-каштановыми волосами до плеч первым сбрасывает оцепенение и проходит в кухню. Его глаза поразительного светло-голубого цвета, заставляют меня подумать о снежинках – хотя я их и никогда не видела. На мягкой коже цвета слоновой кости виднеется щетина, подчеркивающая сильную челюсть и высокие скулы. Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не пялиться на него.
Если Риалл выглядит более диким и грубым, то этот мужчина действительно красив, но в смертоносном, мужественном смысле. Он прислоняется к деревянной стойке, скрестив большие руки на широкой груди, и смотрит на меня так, что я чувствую себя добычей. Но вместо того, чтобы пристально смотреть в ответ, я поворачиваюсь и рассматриваю фейри, все еще стоящего в дверном проеме. Когда наши взгляды встречаются, он будто выныривает из транса и присоединяется к нам на кухне.
Он двигается как кошка, скорее крадется, чем идет, и я узнаю эту походку, только вот не помню, кому она принадлежала. У него длинные, густые, великолепно уложенные волосы цвета теней. Однако у лица есть несколько бледно-золотых прядей, напоминающих рассветный свет. Его глаза с низко нависающими веками – насыщенного древесного цвета, а кожа на тон темнее моей, но с оливковым оттенком. На мужчине черная туника – прямо как у меня, но его брюки сделаны не из того странного материала, а из черной замши. Темно-карие глаза останавливаются на моем плече, и я понимаю, что горловина моей туники сейчас сползет вниз по руке. Я спешно ее подтягиваю и замечаю, как на его полных губах появляется улыбка. Однако мужчина тут же ее прячет и натягивает на лицо маску безразличия.
Трое фейри молча меня изучают, пока я жую хлеб и стараюсь не ерзать. Риалл снова хихикает, а затем жестом указывает на своего длинноволосого друга. Тот выглядит так, будто размышляет, сожрать ли меня сейчас на завтрак – или на ужин, я все еще не уверена, что знаю, сколько сейчас времени.
– Это Курио, а это Тарек, – Риалл машет рукой от длинноволосого к тому, у которого глаза цвета льда и волосы, что еле касаются мускулистых плеч.
– Парни, это Осет, – продолжает он.
Тарек переводит взгляд на Риалла, словно пытаясь прочесть, что же на самом деле скрывается за веселым тоном и сверкающими глазами раба.
Я наблюдаю за ними и их реакцией. Может быть, я буду работать с ними, пока меня держат здесь? Они, вероятно, так же удивлены моим присутствием, как и я их. Они не выглядят жестокими – если бы меня просили их описать, я бы в качестве определения предложила «поразительно вежливые». Не уверена, их ли это заслуга, или просто «скорпионы» – хорошие хозяева. Последнюю мысль я гоню прочь – хорошие или нет, какая разница.
Риалл проводит рукой по своим короткостриженным волосам и обменивается с двумя другими фейри странными взглядами.
Я понятия не имею, что они могут значить. В голове набатом звенит тревога. Так что вместо того, чтобы запихнуть очередной кусок хлеба в рот или спрятать его под одеждой,
