Кристин Фихан - Темное золото
— Ты чувствуешь темноту во мне, Александрия? — Прошептал он. В его голосе послышалась боль. — Она растет и увеличивается. Почувствуй это во мне. — Его губы нашли ее глаза, лоб, уголок губ, горло. Каждый поцелуй был легким, словно перышко, но оставлял огненный след, точно отпечаток на все времена в ее душе. — Будь со мной. Сейчас. Всегда. Почувствуй темноту во мне и освяти ее.
Этот голос обольщал, передавал такую большую потребность, что она не смогла отказать. Она чувствовала не понятную нужду в нем. Она ощущала его желание, абсолютное и голодное, стремление разорвать на ней одежду, чтобы касаться ее кожи. Ее собственное тело отвечало на это жажду, разгораясь еще сильнее.
Алекс изогнулась под ним, выгибаясь вверх, предлагая ему свою грудь. Ее глаза были плотно закрыты. Она громко простонала, когда он взял ее в свой теплый рот. Руки сильно прижимали его голову к себе, так как его рот заставлял жар разливаться по всему ее телу.
Тело Эйдана было таким твердым и напряженным, что ему стало тесно в одежде. Он отстранился и в спешке стал стягивать с нее джинсы, желая почувствовать ее полностью обнаженной, прикоснуться своей обнаженной кожей к ней. Эйдан слегка приподнялся, чтобы полностью видеть ее тело. Она лежала абсолютно голая, а ее кожа горела от желания. Его ладонь прошлась по животу девушки, затем спустилась ниже и накрыла светлый треугольник, пальцами находя влажное тепло. Сквозь него прошла молния, передаваясь Алекс, заставляя их кровь бешено нестись по венам.
Он стал укачивать ее голову в своих руках, стараясь прижать к своей груди.
«Пей, cara mia. Пей столько, сколько нужно. Ты моя другая половинка, половинка, которая приносит свет. Стань на вечность частью меня».
Его палец исследовал вход в ее узкий бархатный футляр, который был готов принять его и хотел только его. Он чувствовал, как слезы навертываются на глазах.
Он чувствовал ее дыхание у своего сердца.
— Я никогда не смогу уйти? — Мягко спросила, утрачивая голос.
Его пальцы намеренно вошли глубже, завлекая. Он ощущал, как горячие бархатные мускулы сжимаются вокруг него. Его тело пылало от желания.
— Ты действительно хочешь уйти назад, cara, и оставить меня в вечности один на один с темнотой? Если бы у тебя был выбор, ты, действительно, оставила бы меня? — Его голос прозвучал надтреснуто. Его рука ласкала ее, его пальцы исследовали ее, сознательно разжигая огонь, который проносился по всему телу.
Своей волей он полностью сплетал свое сознание с ее. Она почувствовала, как в нем собирается тьма, ждущая овладеть им. Зверь присел и приготовился для прыжка: хладнокровный убийца без намека на милосердие. Красный туман застилал его разум, заставляя кровь бешено нестись по венам. Александрия чувствовала его агонию и страх от того, что она не достаточно хочет его, чтобы остаться с ним, зная о том, что он в любом случае не смог бы отпустить ее, не зависимо от ее желания. Охотник хотел, чтобы он был нужен ей, просто так, именно он. Это было так много…
Ее язык ласково погладил его мускулы, а зубы нежно прикусили его кожу.
— Как бы я смогла оставить тебя, Эйдан? Ты действительно считаешь, что я смогла бы? Я думала, ты знаешь все, но даже я понимаю это лучше. Я знала это, практически, с самого начала. — Она действительно знала, но скрывала эту тайну от них обоих.
Его руки ласкали ее бедра, все впадинки и выпуклости, заставляя издавать крики, больше похожие на мяуканье. Ее руки прошлись по мускулистой спине Эйдана, привлекая его ближе.
Он своими руками делал с ней такие вещи, словно хотел на ощупь запомнить ее каждый дюйм, поднимая в ней такую огненную бурю желания, которую невозможно было насытить. Она целовала его грудь и зарывалась носом в белокурые волосики. Его тело буквально сгорало, пока он не понял, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума.
Эйдан раздвинул ее колени, открывая доступ к ее женственности. Он проник несколько грубо, отчаянно нуждаясь в ней. Александрия почувствовала его затруднение при входе. Он был слишком крупным, слишком большим для нее. Когда она заколебалась и попыталась отстраниться, он обхватил ее бедра руками и удержал плотно прижатой к себе.
«Доверься мне, Александрия. — Шептал он в ее голове. — Я никогда не сделаю тебе больно. Твое тело нуждается во мне. Почувствуй это. Мы — единое тело, сердце, душа и ум».
Она осознала, что невозможно противостоять красивым перекатам его голоса. Ее рот спустился ниже к его груди и нашел сильный пульс. Ее язык гладил и ласкал его. Его руки сильнее сжались на ее бедрах, точно от боли. Ее зубы глубоко вошли в его тело, а его тело, в ответ, глубоко проникло в нее. Вспышка молнии осветила небо. Она шипела и танцевала, проносясь через открытую дверь; белая и голубая полоса, словно солнце, соединила их вместе. Она вскрикнула от боли и наслаждения. Его крик, хриплый и победный, слился с ее.
Он начал двигаться, не в силах выносить напряженность ее бархатного футляра, горячо сжимающего его. Увлекшись, он захотел раствориться в ней. Огненные прикосновения довели его до пика, и он испытал такое большое удовольствие, что потерял ориентацию в пространстве и времени. Цвета ярко и бешено стали кружиться перед его глазами. Их запахи, мускусный и нежный, смешались, создавая аромат их любовных ласк. Ее рот на нем, такой эротический и неистовый, полностью соответствовал дикому безумию его тела. Он потерял себя в чистом удовольствии, входя еще глубже и сильнее, желая только одного: чтобы их сердца и легкие стали едиными, чтобы их было невозможно отделить.
Александрия лежала под ним, испуганная тем, что потеряла чувство времени. Ее язык прошелся по краям раны на его груди, смакуя мужской вкус. Его руки были все еще на ее бедрах, удерживая их для его проникновения. Она видела, как его глаза стали одного цвета с его волосами, а лицо расслабилось от удовольствия. Она опустила свои руки вниз на его ягодицы, заполняя себя им полнее.
Эйдан издал горловой стон, идущий, казалось, из самой души. Он поднял голову, и глаза темного золота сверкнули горячим и безумным голодом. Он поцеловал ее глаза, уголки рта, подбородок. Она почувствовала его дыхание на своем горле, ощутила ласку его языка. Ее тело сжалось, отвечая, еще сильнее увеличивая его удовольствие до тех пор, пока он не подумал, что умирает.
Его зубы начали покусывать ложбинку груди, и Алекс стала сильнее выгибаться, приникая к его рту.
— Ты делала это ранее со мной, Александрия. Теперь ты понимаешь… — Сказал он, утверждая, и она не отважилась протестовать.
Александрия улыбалась в его требовательных объятиях, устроившись у его плеча. Она не представляла, какими должны были быть Карпатские женщины, но ее мужчина был определенно новой породой. Затем она вскрикнула от удовольствия, конвульсивно сглотнув, когда он проколол ее грудь зубами, его руки напряглись, притягивая ее к себе, а тело стало вонзаться в нее с диким голодом после ее игры воображения. Волна неслась за волной и кружила ее в наслаждении, заставляя забыть обо всем. Он был везде, он прикасался к ней всюду: внутри ее тела, внутри ума, ее кровь текла в нем. Так продолжалось до тех пор, пока они вместе не взмыли в небеса.
