Любовь по науке, или На практику в другой мир - Миленина Лидия
И только тогда нас закрутило. Губы Гарона накрыли мои, и мы с ним тоже обратились этой точкой. В которой сходится все.
Я думала, что уже не может быть лучше, чем с Гарвером. Но я ошибалась… Гарвера я могла хотя бы сравнить с другими, понять, каков его поцелуй. Сейчас же определений и сравнений не осталось вообще.
Казалось, перестань Гарон целовать меня, и мир рухнет, исчезнет. Потому что именно в таком порыве рождаются звезды и миры. В единстве двух существ – очень разных и в то же время в чем-то очень похожих.
Как мы с Гароном.
Лишь одно я могла сказать точно. В этом поцелуе была любовь. Нежная и исступленная. Ласковая и страстная. Сильная и тихая. Противоречивая, но единая в своих противоречиях.
Выплывала я долго. Очнулась, лишь когда услышала:
– Ну, вот и все, теперь его нет, – и рука Гарона (он так и держал меня!) каким-то немыслимым образом изогнулась, ласково легла мне на щеку.
– Кого, где… О чем ты?! – растерянно прошептала я.
Не знаю уж, кого там нет. Вот сейчас точно все на месте! Сейчас, когда я в его руках, знаю, что он любит меня, и больше нечего бояться. Когда все стало просто и понятно.
– Да кого? Гарвера, конечно, – усмехнулся Гарон. – Он сделал все, чтобы хорошо наследить в твоей энергетике. Но сейчас здесь больше ничего не осталось.
– Так, подожди, ты все же «почистил» меня? – мир вновь стал резче, лицо Гарона выплыло из сладкого тумана.
– Само почистилось. Даже удивительно, учитывая все входные данные, – он ласково зарылся губами в мои волосы. Потом спустился ниже, явно собираясь целовать меня дальше.
– Погоди! – я собрала в кулак остатки воли, подпитываемой любопытством. – Теперь у нас собеседование. Да-да, я собеседую всех кандидатов. И поцелуй позволен только один.
«Проклятье! Почему только один?!»
– Кем это позволен? – улыбнулся Гарон. – Условия эксперимента позволяют делать что угодно. Даже если ты решила, что так нельзя. И к лучшему – это дало тебе повод держать дистанцию с ними. Я же знаю, как все обстоит на самом деле, и собираюсь целовать тебя, пока тебе не надоест. И я не истинный, чтобы спрашивать разрешения! – хрипловато закончил он, щекоча дыханием мое ухо, от чего восхитительные мурашки заставили тело изгибаться и изнывать прямо у него на руках.
«Ах, да, он же не истинный. Бейария вообще не должна на него среагировать. Никак. Он-то может целовать меня сколько угодно!» – пронеслась в голове спасительная мысль. Потому что я и сама не могла устоять.
Додумать я не успела. Солнечная молния сверкнула в сердце, и вот уже Гарон целует меня снова. Упоенно, страстно. И я отвечаю так же. Вернее, мои душа и тело отвечают, окончательно отправив разум в отставку.
Порой он отрывался от моих губ, чтобы покрыть поцелуями шею, и сквозь скручивающие меня наслаждение и желание я слышала то, чего уже не чаяла услышать. Словно где-то внутри у Гарона прорвало плотину, и поток его чувств заструился свободно и просто:
– Машенька… Девочка моя любимая… Самая нежная… Ты сводишь с ума… Я… я не могу без тебя… Проклятье! Счастье мое…
– О господи! – простонала я в какой-то момент. – Я ведь тоже люблю тебя! И мне все равно…
Мы оба с Гароном знали, что именно мне все равно.
…Мы еще долго целовались. А потом все же перешли к «собеседованию». Гарон сел в кресло со мной на руках и невероятным усилием воли заставил себя отрешиться от моей близости. Серьезно спросил, что я хочу знать.
– Ну, для начала… – хитро улыбнулась я. Теперь я могла быть с ним совершенно такой, какая я есть. Это получалось легко и естественно. А потому проснулись мои природные игривость и лукавство. – Ты видел, что я пришла к тебе вся в Гарвере… Неужели совсем не ревновал?
– Да я чуть не сошел с ума! – воскликнул Гарон. – Хотел сломать стену и прикончить его на месте. Но… видишь ли, я уже подготовил себя к этой пытке. Я знаю, что ты можешь выбрать его. И я приму это, если ты будешь уверена, что для тебя так лучше.
Хм… А ведь это тоже любовь. Все они хотят меня для себя. Но только Гарон готов через боль и ревность отпустить меня к другому, если это для меня большее благо, чем быть с ним.
Как же я раньше не видела и не ощущала этого?!
Даже когда он прямым текстом сказал мне тогда в ресторане, что страшно ревнует, что хочет победить в отборе, но ему важнее, чтобы я выбрала правильно. Так, как лучше для меня. И холоден да сух он был лишь поэтому.
Он ведь тогда все объяснил мне. Почему я не поняла?
Почему я тогда не осознала в полной мере, что это любовь?! Может, потому что в такую любовь – широкую, сильную и жертвенную – сложно поверить? И особенно сложно поверить, что подобную любовь может испытывать к тебе сказочный дракон, невероятный мужчина, словно из книжки в жанре фэнтези.
А может, просто стоило раньше поцеловаться? Это все расставило бы по местам.
– Почему я раньше этого не понимала… – прошептала я, опустив голову Гарону на плечо. Словно он по умолчанию знал все рассуждения, что пронеслись у меня в голове.
– Потому что я не давал понять, – серьезно ответил Гарон. – Чтобы чаша твоих весов не качнулась преждевременно. Это сейчас больше нет времени ходить кругами.
– Сложно было? – с сочувствием спросила я.
– Очень, – коротко усмехнулся Гарон. – Не думал, что влюблюсь как дракончик, едва вставший на крыло. И что придется так филигранно…
– …водить меня за нос? – я шутливо укусила его за ухо.
– А-х! Не делай так! Это просто лишает последних остатков самообладания… – хрипло простонал дракон. – Не так уж и водил! Еще вопросы? Только перестань это делать… Я не железный, даже если тебе так кажется!
– Сколько тебе лет?
– Двести пятьдесят два, – не моргнув глазом сообщил Гарон. – Я молодой дракон, если ты об этом.
Ну да, если учесть, сколько они живут, это даже не зрелость. Но все равно цифра прозвучала внушительно для земной девушки.
– Тогда у меня вопрос. А как мы поступим с тем, что я состарюсь и умру на несколько тысяч лет раньше, чем ты?
Гарон вздрогнул и серьезно поглядел на меня.
– Думаешь, я не думал об этом? К этой пытке я приготовился. Нет, не к пытке, что ты будешь стареть, – это ерунда. Если тебя, как всех женщин, волнует грядущая старость, то все решается магически. Но даже магия не может дать людям драконью жизнь! Проклятье! Ты стала магом, и магия внутри тебя даст нам лет триста. А потом… Я не нашел другого выхода, любимая. Кроме одного. Я проживу пытку, а затем… найду твое новое воплощение. И буду надеяться, что ты не родишься мальчиком, – видимо, чтобы не расстраивать меня, лукаво улыбнулся он.
– А что, так можно? – удивилась я.
– Не знаю. Но я намерен найти. Потому что другого выхода не вижу. Его просто нет.
Гарон замолчал, и я тоже.
Господи, да что со мной такое…
Я совершенно не понимала прежде, насколько решительно он настроен. Это же нужно придумать – найти новое воплощение. Реинкарнацию, то есть. И не сомневаться, что сделает это. Более того – не сомневается, что через триста лет ему захочется мое воплощение искать.
Интересно, а что сказал бы Гарвер? Зря я его не спросила. Дренер про сроки жизни, вероятно, не думает. А вот свободный дракон не мог не задаваться таким вопросом.
«Да какая разница, – подумалось мне. – Все одно – ничего круче сказанного Гароном он бы не ответил».
И тут словно что-то щелкнуло во мне. Заноза, подспудно коловшая сердце, вдруг дала о себе знать.
– А может, я умру, а ты наконец встретишь свою истинную пару… – вдруг ляпнула я. – Или даже встретишь ее при моей жизни. Что тогда? Ты ведь дракон, для вас это свойственно.
– Любительница сложных вопросов, – улыбнулся Гарон, вглядываясь в мое лицо. – Ты же знаешь, как я отношусь к истинности. Мне наплевать на нее…
– Не-е-т! Тебе именно что не наплевать! Она для тебя – кость в горле. Ты изначально все и затеял, чтобы доказать, что любовь важнее истинности. Но, вспомни, ты все же признаешь ее силу. Ты даже готов отдать меня истинному, если я так решу! Поскольку знаешь, что истинность – гарантия счастливых отношений. Что люди с гарантией друг другу подходят. И я думаю, ты просто не знаешь силу истинности, поэтому так самоуверен! А не знаешь, потому что еще ее не встретил!
