Одинокий. Злой. Мой (СИ) - Новикова Татьяна О.

Тут же принялась собирать все, поднимая рассыпавшиеся таблетки и инструменты с пола на столик. Затем суетливо запихивая все в сумку.

— Выдавай уже и проваливай! — рявкнул Серп. — Понятия не имею, почему ты решил, что ударился головой по моей вине, если у тебя невооруженным глазом видно, что есть проблемы: руки трясутся, ноги запинаются. Кто тебя вообще до пациентов допускает?

— Прошу прощения, наверное, я действительно не должен был сообщать арбитрам, Платон… Серпович, — я произнесла это искренне. Но извинялась совсем не перед тем, кто сидел передо мной с видом хозяина положения. Перед Платоном, который из-за меня оказался в плену у Альбеску.

Закончив с сумкой, я протянула мужчине несколько флакончиков и блистеров с лекарствами. Серп взял их в руки.

На мгновение наши пальцы пересеклись. Его руки были ледяными, словно у мертвеца.

Я торопливо отвернулась, чтобы только не выдать своего смятения.

— Там одно нужно принять сразу, а остальное по схеме, я вам ее уже расписывал, но сейчас еще раз повторю… — Я взялась за блокнот, по памяти воспроизводя то, что говорил доктор. — Потом передадите это следующему врачу, вместе с назначениями. А он уже скорректирует схему под состояние вашей ауры, когда измерит ее.

«…два раза в день по семь капель…»

— То, что в желтом флаконе, — подсказала я, не отрываясь от блокнота. — Я должен убедиться, что вы его приняли…

«...три раза до еды по четыре таблетки…»

Подняла голову. Серп как-то странно на меня смотрел.

— Вы ведь обедали уже? Его как раз надо принимать после обеда, чтобы вечером успеть принять вторую… — не успела я договорить, как в ушах зазвенело разбитое стекло.

Все флакончики, что я подала, Серп бросил на пол и наступил на них сверху тапком. Хруст испорченных лекарств и зелий пробирал до самого позвоночника.

Внутри всё замерло. Я повернулась к зеркалу. То самое окно-тайник, за которым я столько раз пряталась.

Волосы доктора в нем чуть удлинились и заметно стали отдавать рыжиной. Действие зелья заканчивалось. Я не успела.

«Рыжая… в твидовом костюме», — мимолетное видение Дитриха, который предвидел мою смерть.

Значит… это всё? Я проиграла?

— Так, так, так… — хмыкнул Серп тем временем. — А я уже думал, что этот вечер не станет интереснее.

Его лицо исказилось, глаза блеснули лютой злобой.

Я попыталась отскочить в сторону, но Серп схватил меня за локоть. Дернулась и сама едва не выкрутила себе руку. Ай, больно! Орк держал крепко. Он уже взялся за завязки своего халата, стянул с себя пояс.

Боги, что он собирается сделать…

Серп перемотал мои запястья поясом как веревкой перед собой. Накрепко. Не вырваться. Одной рукой он держал меня за талию, почти так же, как держат любимую девушку. Разве что за тем исключением, что его рука была тверда.

— Давай поговорим, — промурлыкал почти беззлобно, но я-то видела во взгляде всепоглощающую темноту. — Ты как хорошая девочка расскажешь, зачем сюда явилась, а я обещаю убить тебя не сразу… и не быстро.

Он приблизился ко мне, и дыхание его обожгло шею.

— Тебе лучше объясниться. Я очень не люблю ждать. — Палец коснулся моих волос. — А вот рыженьких до безумия люблю. Надо было не отпускать тебя в прошлый раз. Но об этом позже. Итак…

— Я пришла сюда сама, — сглотнула, лихорадочно выдумывая объяснение.

— Зачем же?

Я стиснула зубы. Ответ так быстро в голове не рождался. Мы с Виктором, конечно, обсудили возможные варианты (например, что я просто хотела вылечить Платона чудо-зельем), но сейчас все они показались мне идиотскими и наивными.

Серп тяжело вздохнул и взял со столика нож, которым нарезал сыр.

— Видимо, тебе нравится, когда информацию выбивают силой? — Он приблизил нож к моему лицу, но не надавил. — Малышка, я внимательно слушаю.

— Я хотела дать тебе зелье… чтобы ты опять меня полюбил.

Вроде он не догадывается, что я знаю правду. По крайней мере, Серп не обмолвился, что он — не Платон. Имен не называл. Может, я сумею сыграть роль влюбленной идиотки?

— Что за зелье?

— Приворотное, — я стыдливо опустила взор.

— Приворотное зелье? — Серп выгнул бровь. — Как интересно. Всё же ты мне нравишься. Только вот напрашивается закономерный вопрос: как ты смогла проникнуть в дом?

Лезвие остановилось возле моего глаза, в жалком сантиметре от лица.

— Я приворожила доктора тоже… упросила его помочь мне пройти. Ты же помнишь, я очень хорошо варю зелья. Я всего лишь хотела, чтобы мы всегда были рядом…

— Что?! — Он внезапно рассмеялся.

Не знаю, поверил или нет, но на несколько секунд Серп расслабился.

Воспользовавшись моментом, я рванула вбок всем телом, едва не нарвавшись на нож, но чудом вынырнув из-под руки Серпа. Ломанулась к дверям, но орк был проворнее и сильнее. Он нагнал меня, преградил дорогу.

Я бросилась влево — к приоткрытому окну. Не представляю, как выпрыгнуть в него, но хотя бы попытаюсь. Если нужно, выбью стекло собой.

Серп оказался рядом в последнюю секунду. Дернул меня за веревку, что связывала запястья, притягивая к себе. Не удержавшись на ногах, я рухнула на колени. Застыла перед ним, понимая, что это почти конец. Кожу запястий саднило.

Орк приблизился, сокращая расстояние между нами. Вытянул руку, чтобы схватить меня за горло и тем самым поднять на ноги — кажется, мои слова про «придушит, и всё» были пророческими.

Глава 16

Рука почти сжала мою шею, но вдруг отпрянула, словно получила удар хлыстом. Серп зарычал, совершенно по-животному, предпринял вторую попытку. Я тщетно прикрыла лицо связанными руками. Ничего большего всё равно бы сделать не смогла, находясь перед ним в такой унизительной позе, на коленях.

Но он так и остался стоять на месте.

— Он поставил на тебя защиту, — хмыкнул почти одобрительно, не произнося, впрочем, имени сына, не разбивая иллюзию, что он и есть Платон. — Интересное решение. Это, конечно, чуть затрудняет наш диалог, но не волнуйся. Я найду способ поговорить с тобой по душам. Так, значит, приворотное зелье... Ну и кто ещё знает про это твое зелье?

— Только доктор, — прошептала я.

Почему я такая неудачница?

Серп отошел от меня, всё еще держа в поле зрения. Наклонился над разбитыми лекарствами, мазнул кончиком пальца, затем поднес к носу.

— Что-то не пахнет приворотным.

— Какой смысл пытаться обмануть тебя так топорно? Ты ведь очень умный. Если бы я не поменяла запах, то шанса у меня бы не было. Ты бы раскусил меня в два счета… Хотя ты и так меня раскусил.

Лесть — это всё, что мне сейчас оставалось. И хоть Серп понимал, что я говорю сейчас о Платоне, а не о нем, по лицу все равно было заметно, что ему нравится.

Серп подошел к столику, беря с него бокал с соком, вальяжно сделал глоток, посмаковал словно дорогое коллекционное вино.

— А знаешь, я, наверное, даже рад, что ты вернулась. — Он подошел ко мне, потрепал по волосам, словно хозяин собаку. — Арбитры ушли, и гости в ближайшее время не планируются. Вот только беда.

Его рука сжала волосы, еще чуть-чуть, и мне было бы больно. Ладонь Серпа напряглась, словно он едва сдерживался, чтобы не рвануть со всей силы.

— Твоя попытка напоить меня черт знает чем не может остаться без последствий. Придется как следует тебя наказать.

Он отпустил волосы, взялся за связанные руки, дернув меня вверх. А затем прижался губами в подобии поцелуя. Холодного, без капли любви или ласки. Он скорее унижал, доминировал. Всё внутри протестовало против этого.

Я попыталась отпрянуть, но Серп не позволил, толкнув на кресло. Со всех сторон поползли черные змеи, сотканные из дыма и магии. Они обвили мои руки, лодыжки.

— Что-то ты не очень мне рада, да? — подмигнул мужчина.

— Я… боюсь. Платон, ты меня пугаешь. — Внутри скрутился тугой узел из страха и безысходности. Немой крик застрял в горле. Я даже дышать могла только через раз.

— Пугаю? — Серп поцокал. — Как же так, крошка. Ты же хотела моей любви. Не сомневайся, детка. Как только я сниму с тебя защиту, ты получишь столько моей любви, что тебя разорвет от счастья.