Мертвое сердце. Книга первая - Анна Цой
Вильгельм с бабушкой вновь начали ругаться, даже не обращая внимания на то, что я слышу всё что они говорят. Но я уже никого не слушала – мне было все равно. Наверное, именно так работает влюбленность: появляется туннельное зрение, и весь остальной мир перестаёт существовать. Возможно, конечно, это было мое слишком сильное желание узнать все, что сокрыто, не зря в моем роду целая копна хитрецов и сплетников набралась. Вон как папа с бабушкой цапаются, споря как меня лучше использовать – отдать Райдерам, которым я особо и не нужна, или же отдать Бориславу. Да‑да, бабушка была за инцест. Дурдом процветает. Спасибо, но я не с вами. Мой путь даже правильнее, чем тот что выбрали вы – те, кто, казалось, должны быть непредвзяты и честны, а не бежать за собственным хвостом, будто глупые деревенские псы.
Вольтер даже не искал нас, будто заочно зная где и как мы будем стоять. Это вызвало усмешку, так что я стояла и ухмылялась, смотря как Лорд Вольтер меряет шагами пространство залы, медленно идя к нам. Сердце стучало в такт энергичной музыке, что играла на задворках моих мыслей, словно подпевая той, веселящей народ на балу. Усталость, апатия и нервное напряжение почему‑то тоже ушли на задний план, как собственно и то, что я замыслила. По какой‑то неведомой мне причине всё: пары, убегающие в разные стороны, лишь бы не столкнуться с Лордом, музыка и папин вкрадчивый голос замедлились и в конце концов пропали. Будто я смогла заглушить и откинуть что‑то неважное и вывести на главный план черноволосого очень высокого мужчину, который с совсем не свойственной его строгому лицу улыбкой шагал ко мне. Даже не к нам с отцом, а именно ко мне. Считала ли я свои мысли кощунственными? Определенно да. Однако я всегда была такой себялюбивой эгоистичной Алисой, что делает все только для того, чтобы удовлетворить своё жадное эго.
Поэтому, собравшись с остатками мыслей, я шагнула вперед, проигнорировав вытянувшиеся от удивления лица новых "кавалеров" с протянутой мне рукой. Как будто нарочно спрятала за спину руки в перчатках и сделала еще шаг, заставив отскочить всех с дороги.
Сзади что‑то крикнул Вильгельм, запричитала и попыталась схватить меня за руку бабушка, но я медленно ускользнула из ее хватки, обернувшись и неожиданно даже для самой себя тепло ей улыбнувшись. Женщина застыла в ступоре не в силах, видимо, поверить в то, что я делаю. Более того: я сама не верила в то, что осмелилась вот так в открытую противостоять почти всем, кто был мне в какой‑либо степени дорог.
Не знаю почему так переживает Бабуля, потому как именно ее хитрость огородит меня от брачных уз, даже с этим же Вольтером. Ведь после семнадцати я сама в праве выбрать себе жениха. А делать это я не планирую еще в течении лет десяти. Почему бы тогда сейчас не использовать момент и не сделать, наконец, то, чего хочу я, а не стадо родственников.
Лица людей вокруг медленно удлинялись от удивления и интереса, так что в момент, когда я отошла на несколько шагов от отца, я была в центре внимания. Даже Маргарита смотрела на меня глазами полными ужаса.
Королева Драконов неожиданно вышла вперед, встав перед Феликсом. Глаза ее горели, словно два изумруда, однако часто вздымающаяся грудь выдавала волнение. Словно женщина переживала от того, что может сказать ей мой Лорд. Вольтер молниеносно заметил перемену на моём лице при взгляде на Корделию и, не обращая никакого внимания на Леди, что было кинулась в его сторону, прошёл мимо. Вдогонку ему полетело лишь удивленно‑обиженное:
– Лорд Вольтер…
Он не удостоил Леди даже взглядом, чем спровоцировал смешки по залу и очень злой взгляд Королевы в мою сторону. Сбить меня с хорошего настроения, правда, сейчас вообще ничему не было под силу, так что я улыбнулась еще шире. Сердце просто бухало в груди, грозясь или разорваться, или выпрыгнуть. Руки подрагивали, и я не была уверена, что не пошатываюсь как березка на ветру. Было бы стыдно упасть в такой момент. Вот бы отец обрадовался!
А Лорд тем временем подошел ко мне, улыбнулся шире, смотря лишь в глаза, протянул руку в приглашающем жесте, и я уверенно вложила в нее свою, спровоцировав этим судорожный вздох толпы, что разнесся по залу как цунами.
На нас смотрели все. Без исключения.
Как мне удалось добраться до центра зала, ни разу не споткнувшись, я не знаю, но это определенно можно было назвать чудом. Мы встали в середине пустой танцевальной площадки лицом к лицу. Что думал в этот момент Вольтер, я не знаю, но в моей голове кричали тараканы о том, что танцевать я умею только вальс, которому меня учила Рая. Но как только заиграла знакомая нежная мелодия, я встала прямо, расправив спину, и улыбнулась мужчине.
Медленные шаги и мы словно плывем, а не идём. Его рука направлена ладонью в мою сторону, моя в его, однако мы не соприкасаемся – по правилам танца нельзя. Я никогда не задумывалась об этом, казалось бы, легком движении. Однако сейчас я поняла насколько хитры его создатели: мне хотелось прикоснуться к его руке. Танец же словно желал помучить и одновременно научить контролировать танцующих. Не зря этот вальс назван "Первой весенней капелью". Под нее танцуют жених и невеста на свадьбе. Почему ее решили сыграть нам, тот еще вопрос, однако думать о нем мне не хотелось.
Наконец к фортепиано добавились легкие звуки гитары, и музыка стала быстрее. Резкое вступление скрипки и я делаю шаг вперед, словно отражая то, что делает он. Рука в руку, вторая на плечо, и он прижимает меня к себе, вызывая глупую счастливую улыбку.
Поворот, еще один, плавный разворот и меня подкидывают вверх, заставляя чуть ли не запищать от восторга. Затем повтор всего того же и краткое прикосновение рук, когда я встаю на одной линии с ним. Резкий поворот, неправильное для этого вальса и совершенно неожиданное для меня подкидывание вверх. Я все‑таки не сдерживаю вскрик. Спасибо, что не писк.
Вольтер опускает меня на пол, аккуратно поставив на ноги, и улыбается так, будто я совершила что‑то очень смешное.
Однако танец закончен. Меня ждёт нагоняй от отца, бабушки, Аргхельм и, кажется, всего
