Истинная кровь (СИ) - Марина Светлая
Потом долго смотрел на расплывающееся темное пятно на снегу и, подняв глаза на мэтра, выдохнул:
- Убийца!
Небо замерло. Метель замерла. Мир вокруг остановился. Был только король, державший на руках свою королеву. Внутри него было и небо, и метель, и мир. И все оно взорвалось безумной… нет, не болью… Чем оно взорвалось? Чему не было имени?
- Это не я, - прошептал Петрунель. – Она сама… Я не хотел…
Мэтр в ужасе смотрел на тело молодой женщины. Потом перевел взгляд на собственные руки, которые сотворили с ней это. И выдохнул:
- Король… все же ты поклялся жизнью этой королевы…
- Не смей обвинять меня, а тем более королеву! – загремел голос Мишеля. – Ты и только ты виноват в ее смерти! И ты ответишь за это!
Петрунель продолжал смотреть на собственные руки. И словно бы совсем не слышал короля. Потом медленно поднял глаза и тихо сказал:
- Неужели?
А потом одним простым жестом щелкнул пальцами. И единственное, что все еще видел теперь перед собой – это не остывший труп королевы. И лампу, валяющуюся у ее ног.
24 декабря 1186 года, Трезмонский замок
Поль что было духу мчался к Лиз. Мысли его перескакивали с вынужденного побега на Скриба в Святой земле, а потом от брата Ницетаса устремлялись к дыре, ведущей домой. Домой! Наконец-то он точно знал, где его дом. Оставалось найти способ туда вернуться.
Теперь уже несомненно бывший монах влетел в свою комнату и с порога заявил Лиз:
- Собирайся! Мы уезжаем!
Вивьен Лиз, укачивавшая благородного отпрыска маркиза де Конфьяна, приложила к губам палец и тихо сказала чуть сиплым голосом:
- Тише, он засыпает. Куда ты собрался?
- Не я, а мы! – громким шепотом проговорил Поль. – Ницетас всерьез задумал увезти меня в обитель. Но это бы ладно, - махнул он рукой. – Для тебя это будет опасно. И даже Барбара не сможет прятать тебя вечно. Поэтому она предложила нам убежать. Вот только дыра… она останется здесь, - и он жалобно глянул на Лиз.
Заплаканные глаза ее неожиданно вспыхнули радостью. Она торопливо уложила ребенка на постель, стараясь не разбудить его, и тут же бросилась на шею Полю.
- Мне нечего собирать, - весело объявила она. – И дыра от нас никуда не денется. Я все придумала! Сбежим куда-нибудь, где можно будет спокойно подумать, как вернуться домой!
- Она-то не денется, мы от нее денемся. Ты же говорила, что она в кухне.
- Бедный мой, бедный, - Лиз взъерошила его волосы, - совсем тебя это все запутало! Я же потом говорила, что дыра – это ты!
- Я думал, ты шутила. Но я тогда совсем ничего не понимаю.
Он сел на кровать, глянул на младенца, который лежал с открытыми глазами и, кажется, затаив дыхание, прислушивался к их разговору.
- Черт! – глядя на маркиза, ругнулась Лиз. – Все труды насмарку.
Она уселась к Полю на руки, не желая отпускать его ни на минуту, и обратилась к юному де Конфьяну:
- Учти, что обо всем, что ты сейчас услышишь, ты должен будешь молчать до конца жизни! Но если со временем придумаешь, как воспользоваться полученной информацией и навестить нас дома, мы будем рады. Только сперва подрасти, чтобы не орал по ночам!
Чувствуя себя сумасшедшей, она перевела взгляд на обалдевшего Поля.
- Что ты так смотришь? Это все ты виноват!
- Я виноват, - кивнул он. – Но хотелось бы узнать, в чем именно?
- Ну, я образно, не обижайся! – спохватилась она. – Просто… ты сам все это как-то проделываешь. Смотри. Когда я сюда попала в первый раз, я попала к тебе. Это ты меня как-то сюда притащил. Случайно, наверное. Потом мы попали ко мне домой. Просто потому, что тут нам жизни не давали. Помнишь – сундук, трубадура, герцогиню, Барбару… Тебе все это надоело, вот мы и очутились у меня. А потом… потом ты заскучал… Надоело тебе… Думал только о винограде своем! И перенесся сюда. И я была бы на тебя из-за этого очень сильно рассержена, если бы меня ты не уволок за собой несколькими часами позднее – значит, по мне ты тоже скучал! Все просто!
