Поцелуй змея (ЛП) - Харрисон Теа

— Нет, — произнес Рун.

В этот момент голос дракона стал совсем тихим.

— Я не уверен, что правильно тебя расслышал.

— Ты все услышал правильно.

— Что ты имеешь в виду, говоря «нет»? Ты что, выжил из своего долбаного ума?

— Я имею в виду «нет». Я увольняюсь. Прямо сейчас.

— Ты не можешь уволиться. Я тебе не позволяю.

— Думаю, я только что это сделал, — сказал Рун.

— Ты совершаешь очень большую ошибку, — проревел Повелитель Веров.

— Что ты сказал, Драгос? Я не слышу тебя. Ты пропадаешь, — произнес Рун, ломая свой айфон.

Глава 18

В спальне Серемела тактично отвернулась к окну, пока Карлинг освобождалась от одежды. Карлинг растеряла излишнюю скромность в первое столетие своей жизни, но ради доктора облачилась в банный халат. Затем терпеливо выдержала тщательнейший медицинский осмотр.

— Я не уверена, что из этого следует, — пробормотала Серемела, — но у Вас повышенная температура.

— Правда? — брови Карлинг поднялись. — На сколько?

— На пять градусов. Без сомнений, Вы знаете, что Вампиры обычно отражают окружающую температуру, которая, как правило, составляет от 70 до 72 градусов (по Фаренгейту — это около 21–22 градуса по Цельсию — прим. пер.). Ваша температура составляет 76,5 градуса (по Фаренгейту — это около 25 градусов по Цельсию — прим. пер.). Серемела выключила свой пластиковый термометр и сунула в медицинский саквояж.

Карлинг спрятала улыбку.

— Я довольно долго находилась рядом с Руном, а он, как печка.

Медуза опустила глаза.

— Могу представить. Рун очень беспокоится о Вас. — В голосе Серемелы прозвучала нотка тоски, и ещё больше отразилась в её эмоциях.

Желание Карлинг улыбнуться угасло. Она тихо произнесла: — Я стала его парой. А время совсем неподходящее.

Медуза резко подняла голову. Ее глаза расширились, наполнившись сочувствием.

— О, Боги, тогда это вдвойне сложно.

— Да.

Серемела вздохнула.

— Физически с Вами все в порядке, Советник. Ваша Сила очень интересует меня, но, учитывая, что мы только встретились, я не могу измерить или оценить её. Единственное, что я знаю — в ней не было колебаний, пока я здесь. Мне хотелось бы взять кровь для тестов, но у меня здесь нет оборудования и влиятельных знакомств ни в одном из здешних медицинских учреждений.

— По сути, Вампиризм — это заболевание крови, и кажется вполне вероятным, что первоначальный яд был гемотоксичен (гемотоксин разрушает красные кровяные тельца в крови — прим. пер.) по своей природе, — заметила Карлинг.

— Я тоже так думаю, — ответила Серемела.

— Также, употребление крови — единственный способ получать питание для Вампиров, по крайней мере, пока они не достигнут моего возраста, — сказала Карлинг.

— Если все дело в крови, то, думаю, она и является ключом к отгадке.

Все дело в крови. Карлинг задумчиво кивнула. Она прекрасно знала, что чувства не могут быть научным основанием, но это объяснение казалось правильным и настоящим.

Серемела всмотрелась в неё.

— И Вы не принимали физическую пищу уже почти двести лет?

— Да, — ответила Карлинг. — От выпитой крови мне становилось плохо. Извергать потоки крови — не самое приятное занятие, скажу я Вам.

Медуза поморщилась.

— Могу представить. Ваши способности Суккуба появились до или после того, как Вы потеряли способность усваивать кровь?

— Через некоторое время после. Пару недель я была слабой и сонной, и у меня все болело. — Карлинг отложила халат, и снова облачилась в джинсы и романтичную футболку. — Вообще-то, это напоминало мне времена, когда я только обратилась. Я чувствовала голод и пыталась пить, а потом все выходило обратно. В конце концов, у меня окончательно пропало желание пробовать. Некоторое время спустя, я поняла, что чувствую эмоции живых существ. И чем сильнее эмоции, тем более ожившей я себя чувствовала. К тому времени я уже слышала истории о старейших из нас, ставших Суккубами, иначе я бы испугалась намного сильнее, чем была в тот момент.

Серемела села в кресло.

— Вполне возможно, что превращение в суккуба было защитной реакцией Вашей мутировавшей иммунной системы. Вы потеряли возможность перерабатывать привычную пищу, и Ваше тело ответило соответственно.

— Вполне вероятно, — сказала Карлинг. Ей нравилось, как доктор анализирует информацию.

— Если все эти процессы вписываются в рамки причинно-следственной связи, и если мы сумеем найти физическую пищу, которую Вы будете способны усваивать, то это может стать отправной точкой, — промолвила Серемела. — Нам нужно привести Вас в стадию ремиссии. Вероятно, мы не сможем убрать все симптомы, но, по крайней мере, попытаемся остановить изменения. Это даст нам возможность выиграть нужное время.

— Интересная теория, — медленно проговорила Карлинг. — Я приму ее к сведению. А пока, почему бы Вам не взять немного крови, а я погружу ее в стазис. Это сохранит ее до момента, когда Вы сможете ее должным образом заморозить.

— Отличная идея, — удовлетворенно произнесла Серемела.

После того, как Медуза взяла кровь, а Карлинг наложила на флакон заклинание, она повернулась к своей кожаной сумке, открыла ее и достала небольшой тубус со своими папирусными зарисовками Пифон. Она подозвала Серемелу, разворачивая рисунки на гладкой поверхности туалетного столика.

— Они потрясающие, — выдохнула Медуза.

Карлинг наблюдала за лицом женщины, когда та с благоговением протянула руку, чтобы коснуться края верхнего свитка. Удовольствие Серемелы было подобно яркому, пронзительному свету.

— Я хочу, чтобы Вы взяли их, — произнесла Карлинг.

Глаза Серемелы расширились. И она, и все ее змеи выглядели настолько потрясенными, что Карлинг пришлось подавить внезапное желание усмехнуться.

— Я не могу их принять, — сказала Серемела. И потом у неё вырвался сдавленный стон. — Или могу?

— Конечно, можете, — ответила Карлинг. — Общение с Вами было невероятно полезным. А также явилось большим утешением.

— Встретиться с Вами, и помочь в силу возможности — это честь для меня, — Серемела снова коснулась края рисунка. — Вы не должны чувствовать, что обязаны их мне дарить.

— Примите это в знак моей благодарности, — ответила Вампиресса. — И, если честно, я думаю, что они доставят Вам гораздо большее удовольствие, чем мне. Я не вспоминала о них столетиями, пока у нас с Руном не зашёл разговор о Пифон.

— Огромнейшее спасибо, — проговорила Серемела. — Рун что-то говорил насчет оплаты за потраченное мною время и возмещение дорожных расходов. Если я приму эти рисунки, то больше не хочу слышать никаких разговоров об оплате. Хорошо?

— Раз Вы таким путём даёте себе разрешение наслаждаться ими, то я не собираюсь спорить с Вами, — ответила Карлинг.

Серемела рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Тогда, спасибо Вам, я принимаю подарок.

Улыбаясь, Карлинг свернула рисунки, сунула их обратно в футляр и вручила Серемеле, а та разместила его между ремнями своего докторского саквояжа. Улыбаясь, обе вышли из спальни, и обнаружили Руна, все ещё одетого в чёрное, и вооруженного до зубов.

Из наплечной кобуры торчали два пистолета, а за спиной был пристегнут короткий меч. Он сменил стильные туфли на ботинки со стальными носами. Когда Карлинг и Серемела входили в комнату, он закатывал рукава и пристегивал на предплечья кожаные браслеты с метательными звездами.

Бросив на него задумчивый взгляд, Карлинг не стала требовать объяснений. Вместо этого, она обратила свое внимание на Серемелу.

— Нам нужно как можно скорее вывезти тебя из Сан-Франциско.

— И как можно быстрее, — добавил Рун. Он рывком застегнул ремни на одном браслете и принялся за другой.

— Что случилось? — спросила Серемела. Медуза выглядела напуганной.

— Не обращай внимания, Серемела, — сказал ей Рун. — Это не имеет к тебе никакого отношения. Чем меньше ты знаешь обо всем, тем лучше.