Сердце Сумерек (СИ) - Субботина Айя

— Говоришь так, будто не видел того, что случилось только что.

— Видел — поэтому и говорю.

— Тогда в твоих словах нет логики. Пока жив тот человек, которого мне не посчастливилось считать своим отцом — никто ни в одном из миров никогда не будет в безопасности. Ты и я — не исключение. И потом, — я протянула руки, криво усмехаясь над тем, что орнаменты стали почти черными и шипы среди крохотных листиков кололи кожу почти так же сильно, как и настоящие. — Что будет, когда порча окончательно меня переродит? Ты знаешь?

Он нехотя отрицательно качнул головой.

Я улыбнулась — и притихла, когда услышала шаги за дверью. Через минуту в комнату, пнув дверь ногой, протиснулся Тан. Стопки книг в его руках просто поражали. Хадалис помог ему и вскоре все это добро лежало на столе.

— Расскажи, что это такое, раз ты уже видел, — потребовала я, кое-как доковыляв до двери и загородив проход. Конечно, ему ничего не стоит меня подвинуть, но не станет же он этого делать, в самом деле. — Я хочу знать все… последствия.

— Не хочешь, Маа’шалин.

— Хочу! И хватит уже решать за меня. Как будто мне собственного отца мало.

Тан потеребил корешок толстого тома с витиеватой, но наполовину истертой надписью золотыми буквами.

— Наша мать… Она потеряла душу. И медленно сошла с ума. Кончилось тем, что она стала настоящим чудовищем и отцу пришлось… — Он сглотнул, мотнул головой.

До чего же больно на него смотреть! Смотреть — и видеть эту похожесть на моего Рогалика. И непохожесть одновременно. И видеть, что он живой, настоящий, с тем же горящим взглядом, а нее потухшей серой пустотой в глазницах.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы переварить приступ грусти и мысленно врезать себе под зад. Нет, Семенова, ты не сдашься, не сломаешься, не испугаешься и не сбежишь. Кто угодно, но не ты. В конце концов, отец испугался, когда мы с дариканцем, пусть и ненадолго, но действовали как одно целое. Если культисты научат меня контролировать силу, которая сидит во мне, то половина дела в кармане. Ради такого не страшно и голову в пасть льву сунуть.

И потом — Рогалик бы сделал то же самое ради меня. Ради любого из нас, даже Крылатке, хотя скорее откусил бы себе ухо, чем признался в подобной «слабости».

— Ее душу тоже украл мой отец? — не слишком удачно пошутила я.

— Нет, Маа’шалин, всего лишь один жрец из Мрачной песни, — тем же фальшиво-беззаботным голосом ответил он. — Видишь ли, это не так уж сложно, как может показаться… Ну, для человека умеющего.

— И сколько времени прошло от начала и до… ну, когда она… — Произнести это вслух я так и не смогла.

— Пара месяцев.

Я мысленно перевела дух.

За пару месяцев я им тут горы пущу по ветру! Главное не терять боевой настрой, но с этим у меня проблем нет. Злость иногда бывает очень даже конструктивной, особенно если ее контролировать и направлять в нужное русло.

глава 32

Сказать, что после всего случившегося мне было так уж легко сосредоточиться, значит, не сказать ничего. Буквы прыгали со строки на строку, а почерк принцессы, который до этого момента казался мне вполне разборчивым, вдруг превратился в заковыристую морзянку. Приходилось все время останавливаться, набирать в легкие воздух и перечитывать заново. Правда, дневники Данаани я все же отложила на потом и спрятала их в походную сумку, которую скрупулезно собирал Хадалис. Вряд ли в прошлом принцессы было что-то такое, что могло пролить свет на нахождение треклятых останков. Правда, положа руку на сердце, ничего эдакого не было и в старых томах. Время неумолимо таяло, я мы с Хадалисом так ни на шаг и не приблизились к разгадке.

В конце концов, когда у меня чуть не кровавые слезы потекли из глаз, я от всего сердца, вложив в бросок всю боль разочарования, швырнула книгой о стену. Та печально треснулась о камень, упала и укоризненно посмотрела на меня похожим на перевернутый смайлик символом на обложке. Только у смайлика почему-то оказалось три глаза, а вместо носа какая-то дыра.

Хм…

Я склонила голову набок, а когда Хадалис попытался было вмешаться с вопросом, громко шикнула. Так, Маша, вот сейчас сосредотачиваемся, думаем, вспоминаем, на что похожа эта дрянь. Круг с дыркой? Нет. Трехглазый череп? Бррр, нет, хоть что-то схожее у них определенно проскальзывает. А что если…

— Соберись, тряпка, — подстегнула себя я, — ты же видишь здесь что-то. Думай, думай, думай…

— Песочные часы, — спокойно произнес Крылатка.

Я чуть не грохнулась со стула. Ну, конечно же! Мысленно начертила линию между точками, вспоминая, что до чертиков любила разгадывать такие ребусы в детских развивающих журналах. В самом деле песочные часы, пусть немного странные и несуразные, но песочные часы.

— Вот расцеловала бы тебя! — без тени лукавства, выпалила я своему неожиданному помощнику.

Хадалис с видом «я не буду отбиваться от тебя кочергой» выгнул бровь, но я уже рванула к книге и, подхватив ее с пола, за руку потянула моего глазастого Крылатку за дверь.

— Ты что-то придумала? — спросил он мне в затылок.

— Просто помолчи, — взмолилась я. Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы его болтовня сбила меня с мысли.

Я видела песочные часы. И именно такие, неправильные. Буквально, вчера. Прямо у себя над головой. Помню даже, как удивилась их странному виду и форме, и отсутствию песка в колбах. Вот дура-то, почему сразу не заметила? Ведь все непонятное, зачастую, непонятно не просто так.

Остаток пути до библиотеки мы без преувеличения проскакали галопом. Поэтому в дверь я ввалилась, чувствуя себя загнанной лошадью. Загнанной, сосредоточенной, целеустремленной и очень счастливой лошадью, хоть последнее звучит почти как обидно ругательство. Хадалис услужливо придержал меня под локоть, пока я, согнувшись в три погибели, пыталась справиться с дыханием. Вот что значит месяц без стадиона. Разберусь со всем этим карамболем, верну душу моего Рогалика — и подумаю над тем, как им тут соорудить беговую дорожку.

— Чего? — переспросил Хадалис.

Я отмахнулась, а себе положила перестать, наконец, размышлять вслух. Когда-нибудь такая откровенность может дорого мне стоить.

Прежде чем я поняла, что происходит, Крылатка накинул мне на плечи свой плащ и, надавив на мой затылок, заставил опустить голову. Главный архивариус спешил к нам, и я торопливо завернула руки в полы плаща. Вот дурында, совсем голову потеряла. Теперь-то если меня разоблачать, некому и вступиться. Надо как-то привыкать жить с этой мыслью в самое ближайшее время.

— Вон, на стене, — прошипела я Хадалису и подбородком указала в сторону вмонтированных прямо в камень песочных часов.

— Мы пришли взять еще кое-какие книги, — безупречно соврал Крылатка. Надо не забыть похвалить его за эту жертву. — И немного… поработать здесь.

К счастью, авторитет Граз’зта продолжал действовать и нас впустили без лишних вопросов, предоставили полную свободу действия. Правда, эти писцы тут были едва ли ни на каждом шагу. Интересно, если я начну лапать стену, они будут снисходительны к моему безумию?

Для отвода глаз мы с Хадалисом немного побродили тут и там, а потом потихоньку добрались до заветной цели. К счастью, эта часть зала была плотно заставлена книжными полками, и мы не особо сильно бросались в глаза.

Подождав, пока один из библиотекарей соберет свое добро, и мы останемся без свидетелей, я, словно в горячке, кинулась к часам. Пробежала пальцами по прозрачной глади: шершавая, определенно не стекло. Но для камня слишком безупречно прозрачная. Я встала на цыпочки, заглянула на дно. Ничего, пусто, если тут когда-то и был песок, то сейчас от него не осталось и следа.

Хадалис стал рядом, воровато оглядываясь по сторонам. Он большой молодец, но вот с таким лицом стоять «на стреме» — это, конечно, та еще безупречная конспирация.

— Лицо попроще сделай, — прошипела я, снова и снова проводя пальцами по поверхности своей находки. Здесь просто обязан быть какой-то подвох, не может не быть. Я же угадала с потайной дверью, а тогда у меня было точно такое же предчувствие, что и сейчас.