Марина Рыбицкая - Девять с половиной

   – Выживут, – кратко ответил предводитель, усаживаясь рядом. – Что-то еще, дева?

   – Оставь «деву» себе, – посоветовала ему я. – Меня тут Амариллис назвали, и мне это имя нравится. Так что можешь меня так называть.

   – Я – Рашид, – представился предводитель. – Возглавляю один из кланов рода.

   – Очень приятно, – прочавкала я, дожевывая лепешку.

   – А?.. – решил провести дружескую беседу мужчина, внимательно разглядывая меня прищуренными глазами.

   – Разговора по душам не будет, – заверила его я, потягивая чай. – У меня душа устала и разговаривать отказывается. Так что извини, Рашид, в другой раз. Если с Агиларом о нем договоришься.

   – А если я ему тебя не верну? – еще больше прищурился Рашид. – За такую деву мы можем и повоевать.

   – Не стоит, – фыркнула я чаем. – Я всегда буду на его стороне. И потом – чего напрягаться? Он меня сам найдет. – Я прислушалась к ощущениям. – Уже ищет. На рассвете будет здесь.

   – Откуда такие сведения? – удивился Рашид, не слишком мне доверяя.

   – Из глубины души, – вздохнула я, потуже заворачиваясь в попону. Стало чуть прохладнее.

   Где-то неподалеку заиграл дутар.

   – Ой! – обрадовалась я, переводя тему, пока меня еще о чем-то необъяснимом не спросили. – Музыка!

   – Азиз! – крикнул предводитель. – Наша дева хочет послушать твою игру!

   Я не стала указывать мужчине, что девой я была уже очень давно, чтобы не вызывать новых расспросов и уговоров побыть ею еще.

   К нам приблизился стройный гибкий мальчик с только начинающим пробиваться пушком на лице и низко поклонился.

   – Мой сын, – гордо сказал Рашид. Приказал: – Сыграй нам что-нибудь.

   Полилась грустная мелодия, трогающая душу.

   Внезапно на ум пришли слова, которые сложились в строчки, и я замурлыкала себе под нос:

     С ума ты сходишь от любви.

     Она к тебе навек пристала,

     Она твоей душою стала,

     Твои копируя шаги.

     С ума ты сходишь от любви.

     Она твои обняла плечи,

     Притиснув яростно к груди.

     Боролся ты, сражаясь с чувством,

     Достоинство свое храня.

     Неблагодарное искусство –

     Любить меня, а не себя… [17 - Стихи Юлии Славачевской.]

   Музыка стихла.

   – Госпожа, – позвал меня Азиз. – Можно я запишу ваши стихи?

   – Пользуйся, – расщедрилась я, чувствуя себя чуть ли не благодетельницей.

   В это время из-за бархана показалась симпатичная морда маленького лопоухого ослика. Я шустро вскочила с места, невежливо уперлась в нее рукой, запихивая обратно и причитая:

   – Нашли время, когда прийти! Они и так не знают, что со мной делать!

   – Да мы послушать! – обиделся Веселый Дервиш.

   Ослик согласно закивал и состроил умильные глазки.

   – Кто там? – вытащил саблю из ножен Рашид. – С кем вы там разговариваете?

   – Тут ко мне дедушка на огонек зашел, – сказала я. – С другом! И уже уходят! Чаю для них не надо, самим мало!

   – Откуда он взялся? – хмурил брови кочевник, к которому начали стекаться все члены отряда.

   – Мимо шел! – загораживала я пришельцев. – Случайно! И на меня наткнулся!

   – Вообще-то, – подал голос Веселый Дервиш, – мы тебя специально искали, чтобы сказать:

     Коль ты герой – то сразу худший из людей,

     Если отшельником живешь – так вообще злодей,

     И будь хоть ты талантлив, как великий гений,

     Спокойно проживешь, лишь если прячешься в безвестье.

   И добавил:

     В ночной тиши вступаю в храм родной,

     Не буду здесь просить Творца себе судьбы иной,

     Недавно коврик я стащил отсюда –

     Он истрепался, будет мне другой.

   – Сказали? – вызверилась я. – Все! Я поняла, запомнила гробокопательские сентенции и начинаю веселиться!

   – А почему твой дедушка так странно разговаривает? – удивился Рашид, обходя меня стороной, чтобы полюбоваться на ослика.

   Право слово, не на Веселого Дервиша же ему глазеть!

   – Потому что моя внучка, девушка с глазами цвета амариллиса, – хитро прищурился старик, пряча усмешку, – никогда не слушает старших. Приходится ей постоянно об этом напоминать.

   – Все, деда, – истово закивала я, не зная уже, как прикрывать эту парочку. – Я просветлела рассудком и зашевелила мозгами. Могу я теперь побыть в одиночестве с этими милыми мужчинами?

   – Да пожалуйста, внученька! – хмыкнул старик. – Только помни, что ты – не то, кем кажешься, а та, кем себя ощущаешь! – И растаял, подлец такой!

   – Веселый Дервиш! – полетел по отряду тихий шепот, и все дружно брякнулись на колени.

   – Приплыли! – уныло сказала я. Помолчала, глядя на коленопреклоненных мужчин, и безнадежно поинтересовалась: – Тут нигде поблизости большого дерева нет?

   – Зачем вам? – осторожно спросил Рашид, всем своим видом показывая, что если надо, то сейчас же посадит, вырастит и мне преподнесет.

   – Повеситься хочу, – призналась я. – Или, в крайнем случае, вырвать с корнем и отгонять назойливых незваных гостей!

   Все в жизни меряется сексом. Мало – импотент, много – бабник, средне – вообще не обсуждается…

 Амариллис

   На рассвете до нас дополз белый конь в пене и Агилар в пыли. Он застал дивную картину: меня, сидящую на вершине бархана и завернутую в попону, и кочевников, окруживших этот бархан, все так же стоящих на коленях. Идиллия! Я клацала зубами от холода – они клевали носами от недосыпа.

   – Ты обещала меня ждать! – рявкнул разъяренный мужчина, удостоверившись, что я живая.

   – Я же не сказала – где, – фыркнула я. – Сижу жду, как видишь.

   Агилар побагровел.

   – Вижу! – заорал он еще громче, пытаясь продраться сквозь строй оживших кочевников. – Как только я за дверь, так ты по уши в мужчинах!

   – По ноги, – педантично поправила его я. Отчитала дымящегося от ревности воителя: – Не надо мне приписывать несуществующие заслуги. Сколько раз повторять – мне чужого не надо!

   – Ты как с нашей девой разговариваешь?!! – окончательно проснулся Рашид и вышел вперед, загораживая дорогу Агилару.

   Чудесно! Только его для вмешательства в нашу перепалку и не хватало.

   – С кем?.. – прибалдел Агилар, разглядывая еще одно неожиданное препятствие.

   Потом перевел вопросительный взгляд на меня. Я скромно пожала плечами.