Плетения Судьбы. Не потерять себя - Татьяна Мираббилис
К удивлению парня, первым на озере появился ректор. Увидев парня, мужчина лишь коротко бросил:
— Где?
Томас указал на место и назвал координаты.
— Как долго?
— Семь минут.
В это время на берегу показалась спецгруппа и адепт Эрентор.
Тиноб подскочил к Эристелу:
— Как Вы могли отпустить её с ним? Он ведь едва не убил её! — парень едва сдерживался. — Вы же обещали проводить её до общежития?
— Адепт, в чем суть Вашей претензии? Я не видел адептку Чаргородскую после полудня, — ректор бросал слова жёстко, одновременно концентрируясь.
— Но Вы сами забрали её от нас, — не сдавался потомок Носбира Эрентора.
— Адепт Эрентор, весь последний час я разбирался с двумя весьма взбудораженными магистрами у себя в кабинете. Тиноб, — ректора прошибло холодом. Он на секунду замолчал. — Эрмис Милан — метаморф! Но даже я не предполагал, что он решиться надеть на себя мою личину.
Парни за спинами говорящих замерли. Замер и сам Тиноб. Эрмис Милан — потомок исчезнувшего клана метаморфов? От осознания, что адепт Милан мог еще натворить, вздрогнули все.
— Я что, недавно, уходил куда-то с адепткой? — ректор продолжал осторожно зондировал почву.
— Вы забрали её от нас, возле лекарского крыла. Мы как раз провожали её в общежитие. Вы пообещали доправить ее туда, но быстро пропали с глаз, — осторожно высказался Люгест Мимиктус, но в его взгляде блеснула сталь. — Это произошло не более, как полчаса назад.
Ректор кивнул, давая понять, что услышал:
— Значит, последнего, кого она видела, был я. Весело. Сейчас отойдите подальше.
Парни сделали два шага назад и еще два, когда из рук ректора вырвалась тьма. Огромный чёрный нож коснулся озера. Водная гладь лопнула, как шкурка на спелом помидоре, выворачивая мякоть наружу. Нож некроманта углублялся всё глубже и глубже, разделяя воды озера на две половины. Он не испарял, а разрушал воду, превращая её в ничто и даже пара не оставалось. Черное марево с обоих сторон пожирало водную пучину.
Когда разрез достиг дна, перед некромантом образовалась дорожка от берега до скалы на противоположном берегу. Вода, как живая, «бежала» от дорожки в обе стороны, стремясь выброситься на берег и там впитаться в землю. Но её было много. Берега не успевали вбирать в себя всю влагу и паническое бегство стихии повторялось снова и снова, создавая между берегами озера и границами проделанного «разреза» чудовищные водяные мельницы.
Тьма не унималась и отбирала новые территории, расширяя тропинку. Когда она расширилась до ширины в полметра, с противоположного края озера, из-за камней перед скалой, появилась высокая смуглая женщина в длинном платье и прической из черных волос, неуловимым образом, напоминавшим тиару с двумя отростками, вроде рожок.
— Прекрати! — потребовала она. Она шипела так, что у парней за спиной ректора волосы на голове от страха зашевелились.
— Я уничтожу озеро полностью, если ты, Инногюрра, не вернешь мне адептку живой и здоровой.
— Ты знаешь моё имя, Эристел Наг? — её лицо исказилось в подобии дерзкой улыбки.
— Как и ты — моё, — мужчина стоял расслабленно, скрестив руки на груди. Ни один мускул на его лице не дрогнул, словно речь сейчас шла о погоде, а не жизни самого дорогого для него существа.
— Это — добыча моего сына, господин Наг. Его невеста. Эрмис рожден от истинного, а значит, может стать тем, на кого указывает пророчество.
— Ты забыла самую малость, Инногюрра: ты — смесок, а значит, твой сын не чистокровен.
— Не забыла. Но ведь и ты неперворожденный в своём клане. А вот во мне течет очень много крови моего отца — Чаррода Арчера, самого сильного воина после старейшин клана, первого в своем роду. Знаешь такого? — Она зло рассмеялась. — Не ожидал, что твой великий наставник — мой отец и дед твоего адепта? Добавь к этому кровь наследника метаморфов. Это большая заявка на место подле новой принцессы Священных. Ты проиграл, Эристел Наг! Мой сын выиграл! Пророчество сбудется, но действующие лица будут в другом составе.
— Ты глупа, Инногюрра. Ни один сильный воин, даже первый в своем роду, не может претендовать на трон, если не является первородным истинным в своём клане. Но эта ошибка тебе простительна, ведь ты далека от традиций нагов. И на счет меня ты ошиблась. Я первый сын своего отца, как и мой кузен. Наши отцы правили вместе, а значит, мы оба первородные наследники клана.
Дама еще кривила рот в подобии усмешки, но с каждым словом Эристела Нага её уверенность в своей правоте таяла. Ректор же напротив, усмехнулся открыто и повторил:
— Верни адептку, Инногюрра. Немедленно!
— Если она бесполезна для моего сына, то и ты её не получишь, — прошипела она в ответ.
— Знакомая постановка вопроса. Твой сын весь в тебя. У тебя последний шанс.
Но женщина в ответ только расхохоталась:
— Да что ты мне сделаешь, змей сухопутный? Пусть ты сделал проход в толще озера, но я смогу уйти куда захочу. Ничего ты не получишь!
Холодное фиолетовое пламя молчаливой волной помчалось на Инногюрру. Ее смех быстро превратился в вопль ужаса, когда огонь разделился и охватил её тело двумя языками, заключая в кольцо. Часть волны, отделившись от ловушки, ринулась на камни, а достигнув их, разнесла на мельчайшие осколки. Мужчина на берегу даже позы не сменил. Инногюрра билась внутри кольца холодного пламени, пытаясь вырваться. Оно не жгло, а сразу испепеляло. Там, где пламя касалось кожи женщины, часть плоти истаивало, добавляя ужаса в вопли пленницы.
Пламя без труда «слизало» все препятствия у входа в пещеру и с интересом заглянуло внутрь, ожидая отмашки своего хозяина. Эристел дёрнул уголком рта — тьма ринулась в пещеру. Жуткий вопль страха поспешил вслед за тьмой.
— Нет! Прекрати! — Инногюрра охрипла от крика, наблюдая, как падают первые сталоктиты в её гроте. Она больше не смеялась. Она умоляла. — Ты погубишь всех моих детей и девчонку!
— Мне нет дела до жизни твоих детей, Инногюрра. И я рад, что мой наставник никогда не увидит, кем стала его дочь. Единственное твоё спасение — это жизнь адептки Чаргородской, — тьма недовольно заклубилась над первыми поверженными махинами застывшей воды. Заворчала, как недовольный зверь, жадно поглядывая в чрево грота. — Отдай девушку, Инногюрра!
— Забирай, — выплюнула женщина, с ненавистью взирая из-за
