Скиталец - Тиффани Робертс
— Я скажу тебе, Лара, но не раньше, чем между нами и этим местом останется много миль.
— Ты можешь сказать мне сейчас. Я заслуживаю знать, не так ли?
Он повернул голову и уставился на нее немигающим взглядом. Ветер надолго заполнил его молчание.
— Дневник, который ты нашла на чердаке, рассказывает о том, что произошло в Шайенне давным-давно. Он намекает на то, что там была какая-то ужасная война, но этот человек мало писал об этом. Он записал события, разворачивающиеся в городе. Прямо за этим окном.
Лара сжала его руку. Она думала, что каким-то образом знает, что он собирается ей сказать, но хотела услышать это от него.
— Военачальник был там. Я не думаю, что он тогда называл себя так… но он был там. Он выгнал людей из их домов и начал строить свою Стену, объявив Шайенн своим, и казнил тех, кто не подчинился. Многих из них — в парке.
Ее желудок сжался, скручиваясь внутри. Вся эта мирная трава, яркие деревья, все это выросло там, где были убиты люди?
— Люди сплотились, чтобы сражаться за свои дома, сражаться за то, что осталось от их жизней. Но они не могли противостоять ему. Их вырезали на улицах. После этого он и его боты ходили от одного дома к другому, убивая каждого человека, которого они находили.
— Блядь, — это было все, что она смогла выдавить.
— Я думаю, это было очень давно. Очевидно, что его отношение к людям не сильно изменилось.
— Меня это не удивляет, на самом деле. Меня все еще тошнит… все в нем вызывает это. Я просто… что, черт возьми, сделали эти люди, чтобы заслужить это? Что сделал каждый из нас?
— Шайенн способен удовлетворить все твои потребности и обеспечить тебе комфортную жизнь, — сказал Ронин. Он продолжил идти, все еще держа ее за руку, и она пристроилась рядом с ним. — Но этого не произойдет, пока он там.
Люди сплотились, чтобы сражаться за свои дома, бороться за то, что осталось от их жизней. Но они не смогли противостоять ему. Их убили на улице.
Слова Ронина эхом отдавались в ее голове. Людей все еще убивали, одного за другим, для развлечения Военачальника. Они жили в постоянном страхе и безнадежности. И вот она здесь, уходит, не сказав ни слова, добираясь до более безопасного места.
Она нахмурилась, чувствуя тяжесть вины в животе.
— Что ж… Я надеюсь, у тебя найдется для рассказа еще несколько приятных историй, если мы собираемся какое-то время путешествовать.
Казалось, зная, о чем она думает, Ронин поднял ее руку и поцеловал.
— Возможно, мы достаточно скоро окажемся в удобном месте для лагеря, так что я смогу должным образом отвлечь тебя.
Она уставилась на него, качая головой.
— Это так по-мужски.
— Я не могу понять, обидел я тебя или нет.
— Это еще одна мужская фишка.
— Тогда, возможно, я смогу немного утешиться тем, что человеческие мужчины так же невежественны в отношении женщин, как и боты.
— На самом деле, нас не так уж трудно понять, — сказала она, ухмыляясь, несмотря ни на что.
Его единственным ответом была недоверчивая усмешка.
Всякий раз, когда они останавливались, она знала, что события последних нескольких дней обрушатся на нее, но сейчас она могла немного успокоиться с Ронином.
Глава Двадцать Третья
Они часами шли в темноте, и каждый шаг давался Ларе тяжелее предыдущего. Пальто помогло справиться с пронизывающим ветром, но с наступлением ночи температура еще больше упала, и воздух, просачиваясь сквозь слои одежды, холодил кожу. Она опустила голову, чтобы прикрыть щиплющие глаза, наблюдая, как земля — каждый дюйм ее покрыт той же грязью, той же травой — медленно проползает мимо.
Лара всю свою жизнь имела дело с холодом и ветром, но постройки вокруг Шайенна защищали от худшего, и даже четыре шаткие стены были лучше, чем это широко открытое ничто.
Она подняла воротник пальто, натянув его на шею, чтобы хоть немного согреться. У нее онемели пальцы, а щеки и нос горели под шарфом, которым она обмотала нижнюю часть лица. Ее рюкзак провис; она подпрыгнула, чтобы поднять его, схватившись одной рукой за лямку, чтобы удержать его на месте.
Следы Ронина продолжались в грязи. Она последовала за ними, успокоенная тем, что хруст его ботинок раздавался всего в нескольких футах впереди; поднять голову, чтобы проверить, было слишком большим усилием, и она только подверглась бы ударам жгучей пыли.
— Р-Р-Ронин! — позвала она, задрожав подбородком.
Его уверенные шаги прекратились, и она рискнула поднять взгляд и увидела, что он повернулся к ней. Его рот и нос были скрыты под маской.
— Что случилось?
— Х-холодно…
— Мы должны продолжать двигаться, Лара. Ты сильнее замерзнешь, если остановишься.
Она двинулась в его сторону, дрожа всем телом.
— Сколько е-еще идти?
— Очень далеко, — она услышала его хмурый тон. Щурясь от ветра, она смотрела, как он поправляет рюкзаки, чтобы распахнуть полы пальто. Он привлек к себе Лару, обняв ее за плечи, и ее наполнило его тепло. Она прижалась лицом к его боку и обняла его.
Глаза Лары закрылись, и она прислонилась к нему. Ее ноги затекли и ослабли после долгих миль пути по пыли. Если бы только она могла поспать, хоть немного…
Ронин сжал ее руку.
— Пойдем, — он пошел вперед, и она заставила свои ноги двигаться вместе с ним, чтобы оставаться поближе к его теплу. — Это будет самая трудная ночь, если нам повезет.
Она проглотила чувство вины — он мог идти всю ночь и весь следующий день, не сбившись ни с шага, а она просто замедляла его — и сосредоточилась на ходьбе, на его тепле, на шорохе ткани, когда он двигался. На всем, чем угодно, только не на том, насколько замерзшей и измученной она была.
— Отвлеки меня, Ронин.
— Какие места ты хотела бы увидеть?
— Океан, — ответила она без колебаний. — Я видела картинку в одной из книг на чердаке, — Он был такого красивого, яркого синего цвета.
— Фотографии не передают этого должным образом, — он вытянул свободную руку, обводя ею весь горизонт. — Он такой огромный, что тебе пришлось бы неделями плыть по его водам, чтобы добраться до другого берега. Все так ничтожно, по сравнению с океаном. Мы, все наши заботы, потребности, проблемы…
— Продолжай.
— Все это кажется мелочью на фоне нечто столь грандиозного.
— Ты был? С другой стороны?
— Если и был, то я не помню. Но я знаю, что он там есть.
— Вода
