Цена мира - Александр Петрович Нетылев
— Наверное, ты прав, — прикрыл глаза кесер, — Для меня это… непривычно.
Но впоследствии, когда король ушел, он мрачно сообщил:
— И все-таки там есть подвох.
Несмотря на опасения Ингвара, выход в свет прошел весьма и весьма гладко. В большом зале королевского дворца собрался весь цвет асканийской знати, и громогласные трезвучия фанфар встретили героев торжества.
Толпа откликнулась аплодисментами.
Ингвар явно неловко себя чувствовал от столь непривычного внимания, но сама Линетта купалась во всеобщем восхищении и чувствовала себя почти счастливой.
Одета она была в роскошное серебристое платье, чьи пышные рукава скрывали забинтованные руки. Ингвар, в свою очередь, остался в привычном черном камзоле, и в целом, смотрелся излишне мрачно для праздничной атмосферы.
Но Линетта полагала, что после этого дня такой стиль может на время стать частью придворной моды.
Щедро одаривая окружающих лучезарной улыбкой, принцесса плавной походкой спускалась к толпе. Бережно, осторожно супруг поддерживал её под локоть, — и глядя на неё, и сам потихоньку расслаблялся.
Настолько, что даже когда к нему подошел кесер Ар’Эсквин из Тарварта, он не выглядел так, будто хочет его покусать.
— Я горжусь тобой, племянник, — этими словами начал светскую беседу первый маршал королевства.
Линетта прекрасно знала, что в иных обстоятельствах её муж непременно бы зацепился за это слово. Постарался поддеть собеседника тем, что тот «гордится» вещами, к которым никак не приложил руку.
Но сейчас слишком хрупко было с таким трудом завоеванное признание. И слишком больно было бы потерять его из-за нескольких неосторожных слов.
— Дядя, — склонил голову Ингвар, — Это второй раз, когда я спасаю вам жизнь. И я безмерно рад, что на этот раз вы признали мои заслуги.
— Ты высокомерен, как и всегда, — хмыкнул Эсквин, — Но полагаю, сегодня ты имеешь на это право. Ты истинный сын покойного короля Беортхельма, и пусть все присутствующие будут свидетелями, я говорю это искренне.
— Вы знали моего отца лучше, чем я, — откликнулся Ингвар.
Не было понятно, соглашается он с оценкой или нет. Но почувствовала Линетта, как слегка напряглась могучая рука.
Напряглась и тут же расслабилась вновь.
— Это так, — согласился маршал, — И я не сомневаюсь ни на секунду, что глядя на тебя из чертогов Эормуна, он улыбается. Что он был с тобой, когда ты сокрушил демона.
Ингвар сдержанно улыбнулся:
— Возможно, что со мной был он. А может быть, и кое-кто другой.
— Всех нас направляет Святой Эормун, — вмешался надтреснутый старческий голос.
Отец Бернар вырос рядом с говорившими будто из-под земли. Эсквин поспешил, как подобает правоверному эормингу, приложиться губами к перстню первосвященника, и на этот раз Ингвар, чуть помедлив, последовал его примеру.
— Порой Он в мудрости своей выбирает странные пути, — продолжил предстоятель эормингской Церкви, — Но в конечном счете все случается по Его воле. И потомкам Его предназначено хранить мир и защищать его от Тьмы.
На этих словах он кинул короткий взгляд на Линетту, как будто безмолвно напоминая ей о разговоре на балу.
Ведь просто сказать «Я был прав, хи-хи» — не для почтенного святого старца.
— Я не верю в предназначение, — серьезно ответил Ингвар, — Все то, что я сделал хорошего иль дурного, я сделал лишь по собственной воле.
— Как и все мы, кесер, как и все мы. Но даже наша воля сочтена Великим Эормуном. И доказательство тому — то, что Его покров укрыл вашу супругу от взора проклятых теней.
После этих слов взгляды присутствующих обратились к Линетте. Как оказалось, обрывки мантии Эормуна хранились под надзором Церкви, и большинству верующих не представлялось возможности даже увидеть их. Разумеется, то, что один из них находится в её руках, вызвало немалый ажиотаж.
И с разрешения предстоятеля она продемонстрировала старый отрез когда-то красной ткани.
— Наверное, мне следует вернуть его вам, отец Бернар? — спросила принцесса.
— О, сомневаюсь в этом, Ваше Высочество. Мне кажется, что ваша история еще не закончена. Ваша — и его. Зло многолико, и то, что кесер Ингвар сразил демона-нетопыря, лишь отсрочило наступление Тьмы.
И на секунду ей показалось даже странным, что никто не посмел съязвить на тему данаанских семибожников. Как будто кто-то вычеркнул из памяти асканийцев то, что еще недавно они повторяли наперебой.
Что данаанцы желают им только зла.
Быть может, её труды тоже принесли плоды? Быть может, тем, что пыталась спасти Ханну и остальных, Линетта заслужила благосклонность к своему народу?
Исполнив тем самым долг принцессы.
Самой Ханны в зале сегодня не было. Раненная столь же серьезно, она оправлялась от ран куда тяжелее. Придворный лекарь сказал, что она останется в постели еще минимум на неделю.
Но по крайней мере, опасности для жизни нет.
Зато явилась на встречу та, кого принцесса меньше всего хотела бы тут видеть. Как назло, Ингвара отвлек какой-то незнакомый рыцарь, которому до позарезу требовалось напомнить, как они сражались спиной к спине в минувшую войну, когда к Линетте подошла вдовствующая королева.
— Как твое здоровье, дитя? — осведомилась она.
«А сама не видишь?» — подумала принцесса.
Но вслух сказала другое:
— Мне уже значительно лучше. Благодарю вас, Ваше Величество.
— Просто «матушка», — поправила Вин’Эдита, — В конце концов, твоему супругу был всего год, когда я стала его мачехой. С самого детства он для меня как родной сын.
Линетта сочла, что это тот случай, когда свое мнение гораздо безопаснее оставить при себе.
— Конечно, матушка, — раскланялась она, после чего предпочла сменить тему:
— Я соболезную вашей утрате. Ведь леди Ар’Челсея была вашей близкой подругой.
— Спасибо, дитя, — серьезно ответила вдовствующая королева, — Очень тяжело так разочаровываться в людях. Я никогда не могла и представить, что она может поступить подобным образом. Поистине, страх толкает людей на чудовищные поступки. Прошу, если сможешь, прости её и не проклинай на её могиле.
— Не беспокойтесь, матушка, — заверила Линетта, — Я не воюю с мертвыми.
И чуть подумав, решила
