Дочери Торхельма - Анна Александровна Завгородняя
— Нас несет на скалы! — закричал прямо в лицо Ролло его кормчий, отряхиваясь от морской воды.
Ролло выругался и сам рванул к корме, взял в свои руки управление, навалился всем телом на руль, пытаясь направить ладью обратно в открытое море, но волны упорно толкали корабль на скалы.
— Надо попытаться пройти между ними! — крикнул кормчий.
Ролло был согласен. Это был единственный выход, хотя корабль скорее всего, был обречен. Повреждений не избежать, понимал Ролло, но сейчас для него были важнее его люди.
— Все на правый борт! — крикнул он, стараясь перекричать шум волн и завывание ветра. Кто-то из его людей пытался снять парус, но тот упорно не давался в руки, изорванный, он словно рвался в темнеющее небо, похожий на крыло огромной птицы.
— Налегли! — голос кормчего прорезал голос моря.
Кто-то тихо стал молиться Богам, чтобы они помогли им преодолеть скалы и бушующее вокруг них море в смертоносном пенном водовороте. Ролло направил корабль между скал, надеясь, что им удаться пройти над ними на гребне очередной волны, устремившейся к берегу. Но тут Боги отвернулись от своих детей.
Судно резко развернуло, перекрутило, словно монету на гладком блюде и со всей силы швырнуло на скалы.
Ролло услышал только жуткий треск ломающегося борта, крики своих людей и холодный поток, ударивший сверху, смахнувший всех, кто находился в тот момент на палубе в холодную синюю бездну.
Фрида резко распахнула глаза и села на кровати. Перед ней все еще стояла картина из сна. Просто море, зимнее, сварливое, опасное. Ей снился шторм. Огромные волны, сизое в тучах небо и отчего-то она ощущала непонятный холод, словно окунулась в ледяную воду…но стоило остаткам сна улетучится, как молодая женщина снова почувствовала себя так, как и прежде.
Фрида села, свесив вниз ноги, затем лениво обулась. В последнее время она постоянно хотела спать или бегала по-маленькому, чаще, чем обычно. Но сонливость была самым большим неудобством. Вот и сегодня сон сморил ее, когда она сидела на кровати в своей комнате и пыталась связать для ребенка носочки, крохотные теплые носочки…и уснула, свернувшись калачиком прямо на вязании. Но этот сон, вроде бы простой и не страшный, отчего-то разбудил ее и порядком напугал. Сердце билось так, словно она пробежала от дома до вершины утеса…а потом все прошло, как ни в чем не бывало.
— Да что это такое! — Фрида вышла из комнаты и направилась в горницу, где ее мать обычно занималась рукоделием, если в доме не было других дел. Ее новоиспеченный муженек ушел к дружинниками в лес, то ли на охоту, то ли еще зачем, Фриде было все равно, а вот со Сванхильд стоило поговорить. Молодая женщина понимала, что хватила лишнего, разговаривая в подобном тоне с матерью, хотя не считала себя очень уж неправой.
— Все это будет моим, — говорила она себе, пока шагала по узкому коридору нового дома, — Ингегерд не получит ни кусочка земли, ничего из того, что по праву должно достаться моему сыну! — Фрида отчего-то была уверена, что у нее может быть только мальчик и никак иначе.
Сванхильд оказалась так, где Фрида ее и надеялась застать. К радости девушки, сестры там же не оказалось.
— Наверное, опять в лес к своему любовнику убежала, — подумала Фрида и с улыбкой переступила порог, но тут же наткнулась на ледяной взгляд матери и запнулась, запутавшись в нижней юбке.
— Зачем пришла? — голос Свахильд был холоднее вод северного моря.
— Поговорить, — ответила Фрида и опустилась на скамью, что стояла под окном. Выглянула во двор, заметив рабынь, переносивших дрова на заднем дворе из кладки в дом. Зевнула.
— Говори, — Сванхильд продолжала прясть. Тонкая ниточка в ее руках чуть дрожала, и Фрида невольно залюбовалась движением материнских рук.
— Я не хотела быть такой резкой, — встряхнув волосами, выбившимися из косы во время сна, произнесла Фрида, — Но ты должна меня понять. Я старше Ингегерд, значит мой ребенок должен наследовать отцовские земли.
— Ты кажется, забыла про Лорри! — негодующе сказала ее мать.
— А где она, наша Лорри? — вспыхнула Фрида, — Она и думать забыла о доме, шляется непонятно где.
Сванхильд зло посмотрела на дочь.
— Прикуси язык, — сказала она, — мало того, что ты вчера сестру обидела, так и сегодня на Лорри наговариваешь! Была бы она тут, ты бы не посмела и рта раскрыть.
— Но ее тут нет! — усмехнулась девушка и положила ладони на свой живот.
— А ты и рада, — Сванхильд прекратила прясть. Встала и отложила моток, — Я даже подумать не могла, что воспитала такое чудовище. Фрида, почему ты так изменилась? Я не узнаю тебя, это не моя дочь! — и вышла, оставив дочь одну сидеть у окна.
Фрида некоторое время смотрела на закрывшуюся за матерью дверь, а потом по ее лицу скатилась слеза. Сначала одна, за ней другая и вот она подняла ладони и спрятала в них свое лицо. Плечи вздрогнули, и Фрида расплакалась.
В доме Сьегарда было тепло и уютно, чего я никогда не замечала раньше, пока здесь хозяйничала Хеге. Я лежала свернувшись клубком в объятиях колдуна и думала о том, как прекрасна жизнь, чувствуя, как его пальцы ласкают кожу на моей спине. Такие легкие прикосновения, я уже таю и млею, растекаясь лужицей от этого простого удовольствия. Когда внезапно рука Сьегарда замерла, и я почувствовала, словно откуда-то повеяло холодом. Словно потянуло из щели сквозняком.
Сьегард поднялся и стал одеваться, не глядя на меня.
— Что случилось? — спросила я, приподнявшись и натягивая на грудь одеяло.
— Ничего, все как всегда, — ответил он и шагнул к двери, — Я скоро вернусь, — повеяло морозом и дверь закрылась за его спиной, оставив меня сидеть одну на шкуре перед пылающим очагом.
Вопреки своим словам, его долго не было, а когда вернулся, то выглядел так, словно увидел что-то весьма неприятное. Я понимала, куда он уходил. Души прибывали часто и тогда я оставалась одна. Сьегард должен был в любое время дня и ночи спешить к алтарю, куда мне дороги не было, несмотря на нашего общего малыша, что давал мне силы противостоять Грани.
Сьегард опустился рядом со мной. Посмотрел в глаза и резко обхватив за плечи, притянул к своей груди.
— Кто-то из тех, кого ты знал? — догадалась я.
Сьегард поцеловал мою шею.
— Да, — тихо
