Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова
Но вместо согласия я услышала презрительное:
— Встань! Я хочу, чтобы ты покинула мой дом. Тебе здесь больше не рады.
И ушла.
Вот так. Она просто получила удовольствие, наблюдая за моими унижениями и прогнала.
Подлая мстительная сука!
Домой я вернулась ни с чем. Опустошенная и обессиленная. Вир пытался покормить, но я свалилась на кровать прямо в одежде и долго лежала, глядя в пустую стену, пока сама не заметила, как заснула. Оставалось надеяться, что Маркус сможет сбежать от Эйстерии.
Маркус не появился ни через два дня, ни через неделю.
Я бродила по городу как сомнамбула, надеясь хотя бы в толпе увидеть его. Просто убедиться, что он жив. Дважды видела Эйстерию на городской площади, но арамерца при ней не было. Сама ходила к ней домой, но мне даже не открыли дверь. Впустую простояла на пороге, а когда начала кричать и стучать — вышел охранник и сообщил, что если я не уйду, то мне помогут это сделать и далеко не в самой дружеской форме.
Я не занималась работой. После скандала в загородном особняке Ликеи аристократия больше не обращалась ко мне, а Фогу отказала я сама. Но, как и обещала — пригласила его жить со мной, пользуясь тем, что тетка так и не объявилась и едва ли когда-то уже вернется. Взамен Фог был согласен оплачивать дрова и покупать продукты. В доме новый сосед появлялся редко, все время проводя на рабовладельческом рынке. Приходил ближе к ночи и ложился спать.
Предприняв еще несколько попыток вызволить Маркуса и потерпев неудачи, я начинала отчаиваться. Вера в собственные силы, которую зародил во мне арамерец, растворялась как дымок на ветру. Нужно было обязательно придумать какой-то план, но я не знала, к кому еще можно обратиться за помощью. Сейчас как нельзя кстати было бы возвращение моей тетки. Она была знакома даже с самим градоправителем и наверняка нашла бы способ, как надавить на Эйстерию. Вот только, едва ли родственница стала бы этим заниматься. Назвала бы меня дурой и нагрузила работой.
Деньги пока еще были, за это спасибо Маркусу и его таланту торговца, а вот желания делать что бы то ни было — отсутствовало. Все, на что хватало сил — бестолково слоняться по улицам. Атмосфера в городе соответствовала моему состоянию: мрачная, гнетущая, с острым запахом надвигающейся беды.
Из-за разрушенной крепости наш неприступный город теперь выглядел легкой добычей. Многие состоятельные горожане начали покидать его. На рынке и в порту открыто говорили, что вражеская армия перешла в наступление и движется к нашему городу. Власти пытались восстановить оборонительные стены, но даже малограмотные простолюдины понимали, что отстроить крепость за такой короткий срок — невозможно.
Всех, кто мог держать в руках оружие, забирали в армию. В городе оставались женщины, дети, старики и мужчины, не способные воевать. Когда-то шумный рынок стал пристанищем для обсуждения войны. Сюда теперь шли не столько за продуктами, сколько за новостями. Что там у границ? Смогли ли мы удержать позиции или вновь отступаем? Когда ждать врага?
Дни теперь походили один на другой. С утра я отправлялась бродить по городу, в надежде узнать последние новости, а ближе к вечеру шла к дому Эйстерии, пытаясь высмотреть через забор моего брюнета. Но ни его, ни владелицы не было видно, хотя в доме явно кто-то обитал.
Ночи были бессонными, и от того тянулись нестерпимо долго. Вир печально вздыхал, глядя на меня, пытался подбадривать как мог. Он всячески намекал, что нам пора уходить из города, пока мы еще можем это сделать. Садиться на корабль и уплывать. Находиться в самом городе — было равносильно смерти: в любой момент войска могли ворваться.
Еды не хватало, в домах уже начали орудовать мародеры, разграбляя оставленные аристократами виллы. Мой дом не трогали благодаря тому, что Фог теперь жил со мной и имел связи в самых разных кругах.
Но я не хотела уезжать, помня о просьбе Маркуса дождаться его. Где-то внутри меня все еще теплилась надежда, что мой арамерец найдет способ как сбежать от Эйстерии. Обязательно найдет. Маркус умница, он все сможет.
* * *
Прошло три недели с момента, как Эйстерия забрала Маркуса, когда на границе города расположилась наша армия. Они готовили оборону, ожидая скорого наступления врага. Дороги из города были перекрыты. Впускали и выпускали только торговые грузы. Рынок окончательно оскудел.
А затем я узнала от Фога, что Эйстерия покинула город. Сделала она это после того, как в ее особняк ворвались мародеры. По слухам, они неплохо поживились за счет ценных вещей, и развлеклись за счет самой Эйстерии.
Причем, никто из ее рабов не вступился за хозяйку. Все молча бездействовали, наблюдая, как грабители по очереди овладевают их госпожой. После чего она, изнасилованная и ограбленная, собрала остатки пожитков и скрылась из города.
Одна она уезжала или с рабами — не известно. Особняк теперь пустовал.
О том, были ли среди рабов Маркус, работорговец не знал. Но мне очень не понравилась фраза: «никто не вступился за Эйстерию, когда ее насиловали». Да, стерва безусловно все это заслужила, и мне не было ее жаль, но я не верила, что Маркус остался бы безучастным. Я слишком хорошо знала его характер и понимала, что арамерское воспитание не позволило бы молча наблюдать, как на его глазах насилуют женщину. Любую. Даже Эйстерию.
Раз он никак не пытался помешать, то одно из двух: либо хозяйка «сломала» Маркуса так, что он ожесточился и утратил благородство, либо он давно погиб. Был забит до смерти, или же повешен при попытке к бегству. Потому что если бы он сбежал, то обязательно вернулся бы за мной.
Новость об Эйстерии меня подкосила. Все последние недели я держалась надеждой, что Маркусу удастся вырваться от хозяйки. Теперь же передо мной предстала пугающая реальность: я сидела вместе с Виром и Фогом в осажденном городе, без надежды когда-либо еще увидеть моего арамерца.
Бои гремели на восточных окраинах города. До моего дома то и дело доносились гул, крики, грохот камней, лязг железа. К порту подходили корабли с подкреплением для наших войск. Прибывшие отряды двигались через город, спеша на помощь, но с каждым днем враг все больше теснил савенийскую армию.
Из окон дома я видела, как на восточных холмах горят дома, как войска сражаются меж собой. Каждую ночь
