Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12) - Рейчел Хиггинсон
Нас сразу же окутала темнота, и, хотя я ожидала тишины, навязчивые стоны и хрипы армии Пожирателей за нашей защитной дверью пронизывали нашу безопасность и любые расслабляющие мысли, которые я на мгновение почувствовала.
Они всё ещё были там.
Они всё ещё преследовали нас.
Мне оставалось только молиться, чтобы этот бункер был достаточно прочным и укреплённым, чтобы обеспечить нам безопасность.
Так и должно было быть.
Мы с Кейном начали шарить в темноте, натыкаясь на невидимую мебель и друг на друга, вслепую разыскивая фонарь, свечу, фонарик, всё, что угодно, чтобы пролить свет на наше мрачное положение.
Я больше почувствовала, чем услышала, как Кейн остановился, поднял что-то и щёлкал выключателем до тех пор, пока тот не оказался в правильном положении и не включился электрический фонарик.
Наконец я позволила прерывистому дыханию наполнить мои лёгкие и вернуть в моё тело небольшое подобие спокойствия.
Фонарь испустил мягкий свет, который осветил бункер, больший, чем я себе представляла. Хотя он состоял из одной комнаты, там было место для двуспальной кровати, небольшой мини-кухни с раковиной, электрической плитой и небольшим походным грилем, дивана, придвинутого к одной стене, и небольшого столика на двоих рядом с дверью. Тут не было ни окон, ни других выходов. Хотя в углу комнаты была ещё одна дверь, но когда я подошла, чтобы проверить её, я поняла, что это довольно удобная ванная комната с биотуалетом, судя по тому, что я могла видеть в почти полной темноте.
Спасибо, спасибо за это.
Я вернулась в главную комнату и уставилась на Кейна, который не двигался. Я видела, как его тело дрожит в тусклом свете, его напряжённые глаза следили за мной и каждым моим движением.
Мы не разговаривали.
Мы не могли.
Он осторожно поставил фонарь на стол. А затем направился навстречу, полный хищных намерений и всепоглощающей потребности.
Я стояла неподвижно, ожидая, когда он доберётся до меня, инстинктивно зная, что он опасен. Мы были под кайфом от этого интенсивного прилива адреналина, наши худшие опасения воплотились в жизнь, на наших руках была кровь и более чем образно… мы убивали, мы забирали жизни. Даже если они были созданиями разрушения, менее человечными и более злыми, чувство отнятия жизни всё ещё тяжело давило на мою душу, всё ещё тянуло меня в бездонное место отвращения к себе. И Кейн был прямо там, рядом со мной.
Я видела, как эти эмоции отражаются в его глазах.
Он колебался на краю пропасти — полностью поддаться жажде крови или держаться за те драгоценные остатки человечности, которые отделяли его от Пожирателей.
Это был решающий момент в его вечном бытии.
И я не собиралась позволять этому навсегда уничтожить его.
Мне не было места ни в его жизни, ни в его спасении. Но я отказалась помочь притяжению саморазрушения, нашептывающему ему на ухо.
Назовите это моим добрым делом на сегодня.
Он остановился всего в нескольких дюймах от меня, его глаза искали разрешения на моём лице, его тело окаменело от напряжения и жёсткого отчаяния.
Я кивнула, но едва заметно.
Он закрыл глаза в знак благодарности, и с его полных губ сорвался всхлип. Я немного растаяла от этого звука, от свидетельства того, каким сломленным человеком он был, как отчаянно он нуждался в любви и привязанности.
Его руки обвились вокруг меня перед моим следующим вздохом, и я прижалась к его груди так, что это было одновременно и мощно, и болезненно нежно.
И он просто держал меня так.
Наши сердца бились синхронно, бешено колотясь в груди, прижатыми вплотную друг к другу. Кейн обвил руками моё тело, скрестив их сзади, одной рукой потянувшись, чтобы обхватить мой затылок, другой обняв меня за талию, собственнически впившись пальцами в мой бок.
Его лицо уткнулось в изгиб моей шеи, а его сильные, умелые бёдра прижались к моим. В этом моменте… не было ничего отвратительного. Он был уязвим и лишён человеческих прикосновений и нежной привязанности.
Я медленно подняла руки и позволила им скользнуть вокруг его шеи. От него пахло грязью и потом, но это было намного лучше, чем отвратительный запах зомби. Я обнаружила, что отвечаю взаимностью на интенсивность эмоций, хотя и знала, что мои исходят из другого источника. Прижавшись щекой к его ключице, я позволила глубине моей благодарности и страха пульсировать во мне и перетекать в него.
Безмолвно я сказала ему всё, что мне нужно, прикосновением своего тела и готовностью позволить ему обнять меня. Я поблагодарила его за то, что он спас меня. Я поблагодарила его за желание защитить меня. За то, что он подтолкнул меня вперёд, за то, что поймал меня, когда я споткнулась, за то, что держал меня сейчас, пока моё тело сдувалось от выброса адреналина и других обстоятельств жизни или смерти, разрушающих моё психическое благополучие.
Сколько ещё таких событий я могла бы выдержать?
Сколько ещё раз я могла быть в мгновениях от смерти, а моё тело в секундах от того, чтобы стать чем-то, что я ненавидела?
Как бы сильно я ни ненавидела Кейна и ни хотела, чтобы он исчез из моей жизни, здесь было не место зацикливаться на этих чувствах. Потому что без Кейна, который держал меня сейчас, в этот момент, я бы развалилась на части. Если бы не его сильные руки и ровное дыхание на моей коже, я бы провалилась в бездну безумия, которая ждала меня каждый раз, когда я смотрела смерти в лицо и каким-то образом спасалась.
Не было слёз, когда мы обнимали друг друга в течение бесконечных мгновений, просто дыхание, просто тепло от наших живых тел и непрекращающиеся звуки Пожирателей, бьющихся о дверь, которая защищала нас от них.
— Я должна посмотреть, запирается ли эта дверь, — прошептала я после того, как, казалось, прошло несколько часов в объятиях Кейна.
Он отстранился, и я почувствовала, как мои лёгкие расширились, когда он дал им больше места.
— Да, — согласился он хриплым голосом. — Мы должны это проверить.
В бункере было прохладно, чего и следовало ожидать от пещерного жилища без света снаружи и внутри. Но
