Снежинка для демона (СИ) - Александра Горохова
Оборачиваюсь посмотреть, кто же там такой жалостливый. Глаза утыкаются в полное сочувствия лицо Нины. Кладу свои ладони на ее руки и благодарно пожимаю. Спасибо тебе за поддержку подруга. Хоть и дура ты иногда наивная, но сердце у тебя большое, шопоголик ты мой ненаглядный. Спасибо тебе и за то, что хоть ты не пострадала сегодня, что не лезла на рожон, не пыталась геройствовать, а схоронилась за спинами большинства и не отсвечивала. Правда, вот за это тебе огромное спасибо. Геройствовать должны те, кому жизнь не позволяет схорониться, кого сама пытается похоронить. Вот нам и приходится вытанцовывать на острие ножа, хохоча в лицо опасности, чтобы потом, когда все наконец заканчивается прийти домой и разреветься от облегчения, от того, что безносая снова с недоумением смотрит на заржавевший рабочий инструмент.
Фух, чувствую, что начинаю успокаиваться. Видимо даже пожалеть себя толком я не способна. И слава богу! Да и как бы не вовремя. Я-то успокоилась, но вот теперь всхлипы звучат из-за моей спины. Ну и что ты будешь делать?
— Викаааа, я так испугалась, — и носом шмыг-шмыг об мое платье.
А ладно, черт с ним, в него теперь и впрямь только высмаркиваться можно. Но если честно, атлас отвратительный материал для вытирания соплей — только размазываются больше. Со вздохом лезу в клатч и достаю упаковку бумажных платочков. Вообще с появлением ребенка в моей жизни у меня теперь в сумке завелась целая куча полезных мелочей, которые здорово облегчают жизнь. Достала одну и протянула назад. Ее немедленно цапнули и утробно высморкались, от чего невольно улыбнулась. Откуда в такой хрупкой девушке, такие громкие звуки?
Вытерлась сама и наконец осмотрелась. Неподалеку от нас, наблюдая за женским слезоразливом замерли мужчина и огромный зверь. Мужчина кидал на волка опасливые взгляды, а зверь с глубоко философским выражением на морде разглядывал потолок. И как ему удается так мастерски изображать эмоции?
Увидев, что я успокоилась, зверь лениво поднялся и сделал пару шагов, давая впечатлительной девушке отпрянуть от моей спины, обойти могучее создание по широкой дуге и схорониться под крылышком у папы. Даже не попрощалась нахалка. Но, положа руку на сердце, я уже начинаю привыкать к ее тараканам. Вожак волков, Аурвиэн кажется, подошел ближе и вновь плюхнулся на пушистый хвост в шаге от меня. Склонил голову ко мне так, чтобы наши глаза встретились. Картинка перед глазами смазалась и поплыла, а в голове раздался голос. Даже вздрогнула от неожиданности.
— Виктория, у вас нет времени чтобы отдыхать, — голос зверя был сильным, рокочущим, с вибрациями, проходящими по всему телу.
— Но, — я как-то даже растерялась, — демон ведь сказал пятьсот метров за четыре часа. За ЧЕТЫРЕ! Понимаете? Даже, если мне придется идти там по горящим углям, то я думаю, что успею.
— Нет, по углям вам не придется идти, — в моей голове звучит лающий смех, — но поторопиться все же стоит. Вы поймете потом. Виктория, приготовьтесь к тому, что вам будет очень-очень больно. Возможно, от боли вы даже будете иногда терять сознание.
Я задохнулась от возмущения. Почему все вокруг говорят какими-то полунамеками? Даже родная дочь. Неужели нельзя прямо сказать к чему готовится? Ладно, в чем-то он прав, если я и впрямь буду терять сознание, то тогда стоит поторопиться.
Тогда надо бы побыстрее приводить в сознание Илью, голова которого уже лежала на моих коленях. Я попыталась вызвать свет жизни и он неожиданно легко соскользнул с моих ладоней. Недоуменно уставилась на них, не обращая внимания на зашевелившегося крестного, с лица которого сходили следы прожитой битвы. Как так? Для пробы встряхнула кистями рук и слабенькие снежинки затанцевали вокруг. Сосущая пустота внутри, напомнила, что такие эксперименты надо проводить лишь когда нет проблем с магией. Даже странно, что так легко удалось вылечить Илью. Вот бы себя еще так подлатать. Пока ректор ошарашенно вертел головой, пытаясь вникнуть в ситуацию и понять как много он пропустил, я поднялась. Медленно и почти со скрипом, чувствуя как заныло все тело.
— Илья, я думаю, что Аурвиэн, — я показала рукой на вожака, — сможет тебе объяснить все-все. А мне надо идти, — вожак кивает, а я тоскливо взираю на все так же зловеще мерцающий багряной дверью проход.
Аурвиэн плавным и грациозным движением заступает мне дорогу.
— Виктория, прежде чем сделать этот шаг, подумайте. Наш мир меняет людей. Вы никогда не станете прежней. Подумайте и ответьте сами себе, стоит ли ваш возлюбленный таких жертв?
Моя рука мягко ложится на звериный загривок и зарывается в густой мех в мимолетной ласке.
— Но ведь он — возлюбленный, — мягкая улыбка изгибает мои губы и я делаю этот шаг, ныряя в багряную глубину.
ГЛАВА 29
Замок Владыки. Шафархаад.
Владыка сгрузил бесчувственное тело сына на огромное ложе и облегченно выдохнул. Успел все-таки. Жизненных сил в младшем демоне практически не оставалось. Ничего, теперь все будет хорошо. Пока сын без сознания, мир и силы ему восстановит, и связи между слившимися воедино душами укрепит. Вот же неугомонный отпрыск. Пожалуй, самый неугомонный из семи детей, которое разбрелись по мирам и где-то куролесят. Да, неугомонный, но все же излишне ответственный и хитрый. Это же надо было умудриться восемь лет не появляясь на родине, сохранить в целости город, на который точат зубы другие властители. Уму непостижимо. Уникальный ребенок, которым в глубине души Владыка очень гордился. Да, что там скрывать от себя самого — любимый ребенок, самый младший и единственный, кто похож на отца не только внешне, но и по характеру. Может и назначить его приемником? Пусть другие детки побегают, а то позволили захватить свои города и свалили странствовать — свободные души. Никакой ответственности перед родителем. Разбазаривают семейное имущество, а ему потом войной иди, возвращай захваченные владения в семейный ареал.
Тело на постели зашевелилось и издало слабый стон. Владыка удивленно моргнул, не ожидая такой скорости восстановления. А затем коварно усмехнувшись, приблизился к ложу.
— Здравствуй, сынок, — елейным голосом, произнес, склоняясь и заглядывая в лицо сына.
— Папа? — глаза резко распахнулись, неверяще и со священным ужасом разглядывая с детства знакомое лицо.
— Папа-папа, — проговорил довольный Владыка, — что, поганец, решил, как и остальные, свалить в другой мир? Оборзел, давно отцовского ремня не пробовал? — голос становился все ласковее.
— Кхе, — поперхнулся оборзевший наследник. — А что за дискриминация? — внезапно возмутился он. — Почему это другим можно, а мне нет?
— И другим нельзя, — усмехнулся владыка, осторожно присаживаясь на край постели, —
