Линда Джонс - Звездная ведьма
Королева с любящим укором посмотрела на Рина.
— Ты же говорил, мне не придётся переживать о том, что каждое полнолуние наши проказливые малыши станут превращаться в волчат.
Рин глянул на небо. Он и сам испытывал благоговейный трепет.
— Если ты не заметила, видара, мы сейчас не только слишком далеко от гор, чтобы поддаваться влиянию циклов луны, но сегодня даже не полнолуние. Как ты и предсказывала, наша дочь наделена совершенно новой, невиданной силой.
Айседора через весь лагерь поймала взгляд Лукана. Софи с Жульетт нашли свои чудеса. Теперь настала её очередь. Она прекрасно знала, что в мире нет ничего невозможного, и удивительные вещи случаются каждый день. Но что может сравниться с сыном Файн и девочкой, умеющей превращаться в волка по собственному желанию? Какое бы чудо ни ждало Айседору, ему стоит поспешить, иначе они с сёстрами не успеют спасти Кейна.
Айседора вздрогнула. Если чудо не поспешит, то не одна Софи потеряет любимого мужчину. Лукан в любой момент может увидеть в Айседоре нечто отталкивающее. Если он убежит, то не вернётся, и она проведёт остаток жизни в одиночестве. У её сестёр теперь появились собственные семьи, и в случае победы над проклятием их ждёт замечательное будущее.
Но какая судьба подстерегает её? Ей выпал фантастический второй шанс полюбить. Если она упустит его, то вряд ли получит ещё и третий.
Ребёнок заагукал, уткнулся в материнскую грудь и заурчал.
Вторая.
Лукан Хен, первый капитан Круга Бэквие, рождённый стать следующим принцем мечей, не мог похвастаться большим запасом терпения. Айседора в очередной раз выглянула, чтобы проверить его местонахождение. Она с сёстрами, новорождёнными и раненным Кейном Варденом всю ночь ютилась в одной из немногих оставшихся в лагере палаток. Прежде чем принять его предложение, ей требовалось закончить свою работу. Айседора не успокоится, пока не выяснит, что случилось с императрицей и её детьми. Не позволит себе планировать собственное будущее, пока не удостоверится в их безопасности.
Близился восход, а Лукан так и не лёг спать. Знай он заранее, что Айседора проведёт всю ночь с раненым шурином и сёстрами, то подремал бы немного, но вместо этого несколько часов подряд наблюдал за палаткой и ждал.
Некоторое время назад прибыли Милз (один из наиболее доверенных солдат Эрика) и угрюмый мужчина, который сразу не понравился Лукану. Они тащили за собой связанных, избитых противников. Поскольку Себастьен умер, большинство мятежников не видели причин брать пленных. В конце концов, стражи Себастьена сложили оружие и теперь получат возможность разъехаться по домам или поклясться служить новому императору.
Но Милз утверждал, что эти люди всё ещё представляют опасность. Лукан почти сочувствовал мужчинам, чьим единственным преступлением была преданность своему императору. Возможно, они неверно выбрали себе повелителя, но всё же... не совершали никаких преступлений, Милз же считал их именно преступниками.
Как бы там ни было, пленные Лукана не интересовали. Он разработал простой план действий: найти императрицу и её детей, попросить Айседору стать его женой и отправиться домой. Но прежде, чем удастся выполнить хоть одну из поставленных задач, Айседора должна была выйти из чёртовой палатки!
Наконец, вскоре после восхода солнца, она вышла. Ей тоже не удалось поспать, Айседора явно вымоталась и, хотя это было невозможно, выглядела ещё тоньше. Под глазами залегли тёмные тени. Больше всего он хотел сейчас отнести её в большую, мягкую кровать и заняться с ней там любовью.
Скоро.
Она направилась к нему, но прежде, чем Лукан успел сделать шаг навстречу, один из пленных ахнул:
— Боже, тёмная ведьма! Пожалуйста, не позволяйте ей прикасаться ко мне. Не позволяйте тёмной ведьме меня трогать. Я сделаю всё, что захотите, только, пожалуйста... пусть она меня не трогает.
Лукан повернул голову и глянул вниз на болтливого пленника.
— Что ты несёшь, глупец?
— Вон та, — с неподдельным испугом прошептал человек. — Тёмная ведьма Файн. Она убила солдата из нашего отряда одним прикосновением и парой злобных слов. Я сам это видел. А несколько недель спустя зарезала ещё одного, когда он поймал её на краже хлеба из лагеря. При втором убийстве я не присутствовал, но мне о нём рассказали.
Лукан покачал головой.
— Ты повредился умом, солдат. Айседора Файн — хрупкая женщина, которая никому не причинит вреда, даже имея на то все основания.
— Вы плохо её знаете, — проскрежетал дрожащий парень, — и не видели того, что я. Не разрешайте ей ко мне прикасаться.
— Извини, — приблизившись, сказала Айседора, не осознавая, что Лукан беседует о ней. — Мы с сёстрами составляли план, и я рассказывала о пророчестве Тэйна. У Жульетт тоже нашлось, чем поделиться, поэтому...
Лукан повернулся лицом к женщине, которую собирался сделать своей женой. Она была прекрасной, он знал это, и всё же, глядя на неё в утреннем свете, видел вовсе не красоту.
Заключённый говорил правду. Внутри и вокруг Айседоры была смерть, разрушительное воздействие которой, к его удивлению, проявилось на нежном лице большими, темными кругами под глазами, утончившимися и скривившимися губами и едва заметными признаками увядания на некогда прекрасном теле. Её руки, руки, которые много раз ласкали его, сейчас больше походили на когтистые клещи, а не запомнившиеся ему утончённые кисти.
— Этот пленник утверждает, что ты убила двоих мужчин. Скажи, что он лжёт.
Айседора остановилась и побледнела. Не просто побледнела, а стала почти белой. Как снег. Нет, белой, как смерть.
— А если нет? — спросила она.
Лукан знал, что под увиденным им сейчас уродством, остаётся его возлюбленная. Но вдруг он обманывался, и лишь теперь видит настоящую Айседору?
— Ты так беспокоилась из-за убийств. Это была ложь, призванная меня запутать?
— Нет, — прошептала она, — но я не жду, что ты поверишь.
— Я верю правде. Меня научили её видеть.
Руки Айседоры сжались в маленькие, напряжённые кулаки.
— Правда не всегда так проста, как ты думаешь. Она многогранна и... и иногда люди делают вещи, о которых потом сожалеют, но не могут вернуться в прошлое и исправить содеянное. В наших силах только попытаться стать лучше.
— Я вижу, какая ты на самом деле, и, кажется, смотрю на тебя впервые.
— Ты видишь не меня, а проклятие.
Лукан хотел убежать, но сдерживался.
— Ты не та женщина, за которую я тебя принимал.
Айседора вспыхнула от гнева, и её ярость, как огонь, прорвалась на поверхность.
— Я убила одного из мужчин, которые вторглись мой дом и сожгли его, — закричала она. Люди в почти опустевшем лагере начали оборачиваться в их сторону. — Я убила человека, который угрожал перерезать мне горло, когда поймал за кражей еды. Считаешь, мне следовало не сопротивляться и позволить себя убить? — она отступила. — Наверное, да. Тогда не пришлось бы столкнуться с тем, что происходит сейчас.
