Эльфийка и охотник: Дело Аптекаря - Элен Славина
Крепкой и сильной хваткой, такой, что пригвоздили ее к полу.
— Мариэль, это не то…
А дальше удар левой, мощный и неожиданный. Мысль об этом не успела зародиться, а кулак уже полетел в нос принца. Когда-то красивый и точеный, сейчас он напоминал сплющенную гранату. От удара принц отлетел к стене и сполз на пол.
Вскрикнув от боли в руке, Мариэль поняла, что это не помогло. Не заслонило душевные страдания, образовавшиеся на несколько сотен секунд ранее.
Резко развернувшись, Мариэль бросилась к дверям замка. Дворецкий успел раскрыть их перед ней и усмехнувшись в усы, пожелал удачи.
— Жмунь… Вытащи меня отсюда. — Слезы застилали глаза, и ничего не видя перед собой, Мариэль шла в темноте, стараясь не упасть и не растянуться перед домом короля.
Первый снег кружил в воздухе, застилая темную землю и даря новую жизнь: светлую и чистую. Белые мотыльки укрывали молочной пенкой темные волосы эльфийки, залетали в рот, откуда вырывались рыдания, мягко приземлялись на теплые руки и тут же становились холодными каплями дождя.
Подавшись вперед и не успев протереть глаза от слез, почувствовала, что перед ней кто-то стоит. В одно мгновение, Мариэль оказалась на руках и, прильнув к теплой груди живого существа, расплакалась.
— Ну, тише, дорогая моя Луна. Теперь ты не одна. Вытри-ка мокроту с глаз, внучке эльфийского короля не пристало лить слезы.
Аромат мятных конфет закружил Мариэль голову и она открыла глаза. Светлые волосы, длинный нос с горбинкой и синие, как озера веки.
— Исилендил… это ты. Я больше не хочу быть здесь. Они злые и совсем меня не любят. Увези меня отсюда, увези навсегда.
— Моя лошадь уже ждет нас. И друг Жмунь тоже с нами. Мы уезжаем к твоей и моей семье, туда, где твое сердце заново начнет биться.
Исилендил прижал драгоценный груз к груди и быстрым шагом вышел из открытых ворот королевства.
Спасибо чудесным Мамондикам, они и в этот раз постарались на славу.
Глава 21
В доме эльфийского короля Друлавана Второго, на самом верху под крышей, была комната Мариэль. Она выбрала ее, как только обследовала дом вдоль и поперёк. Из комнаты был выход на ветки деревьев и, конечно же, в другие дома эльфов и что ещё важнее в хижину друга Исилендила.
Но сейчас, окно было закрыто и как бы друг Луны ни пытался попасть к Мариэль, мать эльфийки была против.
Дочь болела уже вторые сутки подряд и никак не хотела просыпаться. Жар не спадал, она металась в бреду и звала поочерёдно то Виктора, то Исилендила.
Бабушка Глиндменель приносила жаропонижающие, поила ими внучку и успокаивала дочь за ненужные хлопоты.
— Она сильная! Сильнее нас обеих, вместе взятых. Не нагоняй страху и пусти уже Исилендила к ней, это должно помочь. Мать — это, несомненно, хорошо, но разбитое девичье сердце может склеить только новая любовь.
— Но Мама, причём здесь это?! У неё же жар и бред.
— Не мамкай! Пойдём, говорю, оставь дочь с другом. Ничего с ней не случится.
Иеления поправила одеяло у Мариэль и открыла окно, впуская сидящего там с утра, Исилендила.
— Только недолго!
— Спасибо вам, Иеления.
— Ты хороший друг для моей дочери, Исилендил, и я всегда буду благодарна тебе, что ты забрал Мариэль из того ада, в котором она оказалась.
Эльф присел возле Мариэль и взял ее тонкую руку в свою.
— Как она себя чувствует? Ей лучше?
— Да, намного. Бабушка Глиндменель говорит, что она встанет на ноги как раз ко дню казни Аптекаря.
— Если будет нужно, я отнесу Мариэль на руках туда, куда она пожелает. Все для нее.
Прекрасная эльфийка с волосами цвета первого снега подошла к высокому эльфу, поцеловав его в щеку, она погладила ладонью место поцелуя.
— Да будет так!
Иеления спустилась по лестнице и увидела внизу обеспокоенную мать.
— Что случилось?
— К нам пожаловали гости. Твой отец уже встречает их. Внизу.
— Какие гости? Из соседней деревни, на казнь?
— Нет. Думаю, тебе надо выйти и самой посмотреть, кто к нам пожаловал.
Иеления тревожно взглянула на Глиндменель и поняла, что она не шутит. Все было серьезно, и эльфийке это совсем не понравилось. Накинув на плечи полупрозрачную шаль, она открыла дверь из дома и увидела внизу, на земле своего отца. Рядом с ним стояли двое и о чем-то говорили. В паре шагов от них находились ещё четверо солдат. Королевских солдат.
«Не может быть? Что они здесь делают? Неужели отец разрешит им войти? Не позволю!»
Запахнув шаль, Иеления взмахнула серебристыми волосами, покусала немного губы, чтобы прилила кровь и, приподняв подол платья, начала медленно спускаться по лестнице. К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т
Она знала, кто внизу. Один человек из прошлого, второй из настоящего. Они оба были частью ее жизни и каждый раз при появлении одного из них происходило что-то плохое.
— Так, так, так! Кто это к нам приехал?
— Иеления угомонись! — прикрикнул отец Друлаван. — Отправляйся в дом, у нас тут важные переговоры.
— Король Авнустас Третий с наследным принцем пожаловали. — Иеления, словно не слыша слов эльфийского вождя, продолжала надменно разговаривать с королевскими особами. — И не побрезговали эльфийской деревней?!
— Иеления Друлаван собственной персоной. Вот уж не ожидал встретить тебя здесь, в этой деревне. — Откашлявшись и покраснев, король продолжил. — Ты все так же прекрасна, как и много лет назад. Самая красивая эльфийка, которую я когда-либо встречал.
— Отец, перестань, ты ставишь нас в неудобное положение! — Принц Виктор поклонился старшей эльфийке и извинился за речи отца.
Злобно взглянув на принца, Иеления попыталась сказать все, что думает об этом несносном мальчишке, но отец, прервав ее речь, видимо, почувствовал неладное.
— Знаете что, а давайте мы лучше пройдём в дом и там поговорим обо всем. — Друлаван взял под руку Иелению и пропустил гостей вперёд, а затем прошептал дочери важные слова: «Тише, дочь, у тебя ещё будет время все ему сказать, но потерпи немного. Это не твоя боль, а Мариэль. И ей решать эту проблему. Скажешь одно неверное слово и уже твоя дочь никогда тебя не простит».
Иеления кивнула и пошла рядом с отцом по лестнице в дом, который стал ей намного роднее ее собственного. Может быть потому что, дом, построенный Тамиором, казался сейчас местом, где она никогда уже не будет счастлива. Оно было чужим и мертвым. Холодным и суровым. И она уже сказала об
