Ненужная невеста - Эльга С.

На этом моменте Оливия начала хватать воздух ртом, явно не справляясь с той болью, что на неё накатила осознанием всего произошедшего. Рядом уже стоял Цицерон со стаканом воды и каплями чего-то успокоительного. Подождав, пока девушку приводили в чувства, Император продолжил:

— Что будет с имуществом и титулом герцогов Кольцовских я пока решаю. Скорее всего наследницей сделаю тебя.

— Нет, не надо! Зачем мне это?! — чуть не плакала Оливия, а мы пытались поддержать с двух сторон.

— Вот потому ею будешь ты! Умна, благородна, достойна носить высокий титул, древняя кровь, не корыстна, — начал перечислять Филипп её достоинства.

— Я хочу нормально жить и самой решать свою судьбу! — попыталась взять себя в руки бывшая аристократка, возмущаясь всё больше, — У меня и работа будет! И сама буду решать за кого замуж пойти! Вот!

А потом поняла на кого голос повысила и снова сжалась на диванчике в компактный комочек, явно осознавая своё незавидное положение.

Филипп окинул всю нашу композицию взглядом и вздохнул:

— Кто знал, что вручить герцогский титул будет так сложно!? Тут не только надо его вручить, но ещё и уговорить кандидата принять! — и покачал недовольно головой, — Только потому, что за тебя искренне переживают обе графини, я назначу управляющего герцогским имением, а тебе позволю жить как хочется. Но замуж можешь пойти только после моего одобрения выбранной кандидатуры!

— Да, я не хочу замуж! — вновь воскликнула девушка.

Император вздохнул и перевёл взгляд на Амалию:

— Сейчас не хочешь, а потом встретишь того, кого полюбишь и всё поменяется…

Оливия всхлипнула и кивнула головой:

— Спасибо, Ваше Императорское Величество!

— То-то же!

В комнате наступила благословенная тишина — все переосмысливали только что произошедшее.

— Ваше Императорское Величество, — обратился дворецкий к первому лицу королевства, а тот аж лицом побледнел, — Я хотел бы поменять место работы.

— На какое?

— На дворец.

— Правда?! — оживился и сразу засветился своим внутренним светом Филипп, — Я только за, ты же знаешь!

— Но сейчас мне нужно завершить дела в доме герцога Авенарского — подготовка к свадьбе идёт полным ходом. Но после этого мероприятия хотел бы приступить к работе во дворце.

— Да, конечно! Я очень этому рад!

Герцог Авенарский, который только что лишился очень полезного помощника, как-то уныло вздохнул, пробубнив под нос, что-то типа: «Я знал, что к этому всё и повернётся!»

Амалия растерянно смотрела на дворецкого и в её глазах было непонимание и вопрос — «А как же курсы?» Но тут Цицерон ей подмигнул, что не укрылось от внимания всех в комнате и Филипп помрачнел, словно туча:

— Что это значит?

— У меня есть кое-какие планы на одну благородную леди, но для их воплощения нужно снова принять бразды управления дворцом в свои руки.

Император сначала задумался, просчитывая неизвестные нам варианты и многоходовочки, а потом даже как-то повеселел и воспрял духом.

— Хм-м-м, думаю это будет замечательно, Цицерон! — хитрый лис внимательно следил за реакцией своей жертвы, то есть я хотела сказать одной милой девушки, чьи щечки зарделись от пристального внимания.

Когда наконец-то, отправили этого настырного лиса во дворец, и я уютно устроилась в объятиях своего мужчины, задала давно волнующий меня вопрос:

— Любимый, а как ты узнал, что на первом балу я останусь без фиктивного жениха?

— Упс-с-с…

Эпилог

Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины,

и — глупыми, чтобы они могли любить мужчин.

Лорд Константин Эдвард Фергюсон, герцог Авенарский (он же «Ледяной Эдвард» среди аристократов и глава Тайной канцелярии Императора Шамбалы)

Она неторопливо ступала по длинному коридору среди многочисленных приглашенных гостей. Спокойная и прекрасная, словно айсберг среди вод Ледяного океана. Именно такой — слепящая красотой снежной вершины Алтарских гор и уверенной в своей силе воли, я увидел её несколько месяцев назад в городском парке.

И платье на ней было скромное и темное, словно подчеркивая изящную красоту этой хрупкой девушки, но никому и в голову не пришло не приветствовать её как леди.

Древняя кровь ярко показывала свои владения, окрасив волосы в оттенки редкого голубого цвета. Яркие выразительные миндалевидные глаза сияли небесными сапфирами, обрамленные темными пушистыми ресницами.

Я тогда любовался ею, стоя в тени старых лип и что-то большое и горячее рождалось в сердце, будоража душу, открывая глаза шире, словно раньше был абсолютно слеп, а сейчас прозрел.

«Мой лучик света», — так назвал Марину, когда впервые увидел, — «Пусть пока холодный и недоступный, но всё изменится!»

Длинный шлейф свадебного платья, расшитый изящной вышивкой, добавлял величественности и торжественности всему происходящему. Бриллианты, нашитые на платье по свадебной традиции всех герцогов Авенарских, сверкали, украшая это нежное воздушное произведение искусства, сотворенное лучшей модисткой Шамбалы. Как и те, что были на шее невесомым колье, тонкими ажурными полосками на запястьях и изящной герцогской короне в волосах.

В какой-то момент показалось, что Марина исчезнет как мираж, что даже дыхание задержал, но… Она улыбнулась только мне, и я успокоился, осознав, что она живая, она существует, она только моя!

Как же я тогда сердился на глупого мальчишку Энтони, что оказался абсолютно предсказуем! На моём столе лежала папка на ту, кого он решил сделать своей женой на этот год. Внимательно прочитав всю информацию, собранную лучшими работниками канцелярии, решил сам взглянуть на ту, что согласилась с глупой авантюрой.

А увидев своими глазами, сам ударился во все тяжкие, закручивая события так, что все мои юношеские проделки и рядом не стояли!

Как же смеялся надо мной друг, слушая какие интриги устраиваю, чтобы Марина оказалась в моих сетях.

— Да, императорский двор многое потерял в твоём лице, — подтрунивал надо мной Филипп.