Немийцы - Баса

Врач не смог прогнать меня из палаты Димы, и мы всё время разговаривали, поскольку ничем приятным не могли заняться, когда у нас подобная минутка свободная появится поговорить? Выздоровеем и начнется, а в тот день много разговаривали, иногда на повышенных тонах, иногда осторожно, трепетно, боясь обидеть другого.

Споры возникали на пустом месте, к примеру какую фамилию взять после свадьбы. Я хотела Вильмонт оставить, мне сразу по шеям надавали, и сказали тогда уж брать тройную фамилию. Ананина-Вильмонт-Хаски. А потом Дима заявил, что Ананина его первая любовь, а на мне он женится исключительно ради денег.

В тот же день Дима надел мне кольцом с именем Дима, а я ему с Аней.

Вспоминая историю нашей любви, честно говоря вздрагиваю местами от некоторых событий, но стараюсь стереть их из памяти. Нет, больше не злюсь на Диму. Он не только делал больно, но и много раз спасал. Я со счета сбилась сколько раз спасал с того света. Я уверена, в дальнейшем он не позволит себе ничего лишнего. И не заметно я как-то прониклась к нему доверием, даже не поняла в какой именно момент это произошло. Когда наши жизни висели на волоске пару дней назад или раньше, когда я нашла в себе силы простить его в Белесье? Главное я его не боюсь, и полностью доверяю, даже если иногда не согласна с его мыслями.

А еще мы договорились, что историю нашей любви никому и никогда не будем рассказывать. Кто какие подробности знает, пусть останется при этих знаниях. Но всех подробностей не расскажем никому, тем более нашим детям.

Пусть для всех мы останемся парочкой, которая решила скрепить миллионы семей, спит в разных комнатах и живет отдельной жизнью друг от друга. А всё остальное будем знать только мы.

Но когда мы покидали здание больницы с Димой внезапно впали в детство, и я нарисовала на асфальте новый рисунок, пусть весь мир узнает о нашей любви «Аня + Дима = любовь»

Эпилог

POV Хаски.

Сегодня отвратительно жарко, это новая аномалия в Арзонте? Подошел к огромным окнам во всю стену и открыл верхнее, впуская ледяной порыв воздуха. Блаженно прикрыл веки.

Кабинет я оставил точно таким, который и был, мебель разве что сменил. Потребовалось четыре года, чтобы восстановить корпорацию Хаски по кирпичику, нет, точнее по стеклышку, здания наши состояли в основном из стекол.

Пять лет, чтобы в песочнице Арзонта создать заново прекрасные дома. Деньги, деньги, одни деньги. Никого особенно не волновало откуда можно было взять столько денег. Из воздуха взяли, представляете, я обладаю магией высасывания денег из облаков. Они вовремя дождя сыпятся мне на голову и я на них выстраиваю город заново.

А ваших налогов хватит максимум на дорогу из одного конца города в другой. Если бы не мое прекрасное настроение вы бы двадцать лет восстанавливали полуразвалившийся город.

А мой отец с недавних пор занял пост Председателя объединенной Немии, чего не ожидал никто, в том числе и я. Это также неожиданно, как ураган в Немии.

Телефон отвлек от дум, пришлось брать трубку. Пододвинул кресло поближе к прохладе из окна и развалился.

Я замотался… сдохнуть кто-нибудь даст спокойно?

— Привет, — ответил я неунывающему человеку, пока тот не успел поздороваться. И почему вокруг столько позитивно настроенных людей и все стремятся поднять настроение? Я похож на человека, который обожает смеяться?

— Слушай, я же тебя просил, Дмитрий Сергеевич? — на этот раз Барс говорил не звонким, заливистым голосом, а очень тихим и даже похожим на мужской. — Доп партию вашего высокопрочного металла? Просил?

— Ну? — спросил вместо ответа. — И чем тебя не устроил?

— А тем, что ты не дал мне его вывести вовремя? — ого! Барс начал визжать, как последняя баба. — Я на границе как дебил стоял! Из-за этого целый день просрал и на пени покупателю влетел! Вот чего! Ты специально, Дмитрий Сергеевич, я знаю! У тебя с ним шуры-муры с этим покупателем, да? И ты специально, нагреть меня хотел!?

Я не выдержал, пытался сдержаться, пока этот недоносок на меня голос повышал, но теперь всё:

— Ты как баба беременная, что за сопли? Какой к бастардам в зад покупатель!? — я сейчас сам, как Аня на последних месяцах орать буду. Хотя я тоже тогда был жутко нервный, особенно с первым. Ее два месяца держали в больнице на сохранении, чуть не поседел, хотя, слава всевышним, я итак светлый, иначе бы уже седым стал.

— А ну гони триста тысяч! — заорал Барс мне на ухо.

— Я тебе сейчас, сука, пригоню триста тысяч! — подорвался с кресла, словно увидел неподалеку Барса и готовился ему шею вывихнуть. Снял пиджак с рукавом три четверти и шибанул об кресло, остался в одной белой, короткой рубахе. Высунул лицо в открытое окно. — Пригоню бабло, не одна бабка не отшепчет, понял меня! Люди правильно работали, проверяли, что ты вывозишь из нашей страны, а ты умственно отсталый не удосужился пару дней лишних забить между покупкой и реализацией товара, вот и вытаскивай из собственного кармана бабло! Понял!?

— Понял!? — в моей же манере ответил раздраженный мелкий голос. Он мне сейчас поорет.

— Ты на кого рот раззявил? Баллийский бизнесмен, мать твою!? А теперь подавись, хрен разрешу площадки для ваших летательных аппаратов на нашей территории!

— Ты не посмеешь? — Барс даже взвизгнул, мне показалось голос стал подозрительно женским, как у юной, тупой курицы. — Не… не… не посмеешь!

Минут десять я орал в открытое окно, а из телефона на меня в ответ пытались орать, потом вроде дела все обсудили на повышенных тонах, и я уселся удовлетворенно в кресло за рабочий стол. Пока позевал, включая компьютер. Не спал в самолете, два дня опять не был дома.

Мое рабочее место расположено спиной к двери. Протер лоб и морщины, Аня вечно их стирала, не нравилось ей, что я морщился.

— Как Анька поживает? Как с романтикой? — услышал от Барса.

Теперь мы перешли, собственно, к обычному разговору. Орать перестали, дела закончились, можно и нормально поговорить, если не выбесит.

— С Аней? — уточнил я. Услышал как сбоку дверь громыхнула, предварительно по ней постучали, как бы спрашивая можно войти или нет. Молчание с моей стороны — означало согласие.

— Как тебе сказать… — неуверенно начал я. — Бывало и лучше. Не женись мой тебе совет!

Слышал, как секретарша сбоку гремела посудой, наверное, наливала кофе, знала прекрасно мои предпочтения.

— Поздно, уже женюсь, — донесся ответ Барса. — Кристина отказывается переезжать