Дар взаймы - Маргарита Ардо
– Тогда пойдём, я уложу тебя, отдохнёшь. Я тоже перепугалась ужасно.
И вдруг я спохватилась.
– А конверт с признанием? Он остался у бандитов?!
Ранди, вялая и дрожащая, – судя по цвету лица казалось, что её вот-вот замутит, – вытащила из рукава свёрнутый в трубочку конверт.
– Я забрала.
– Вот молодец! Немножко отдохнём и решим, что делать и в какой последовательности. Ладно?
И она снова убила меня ответом:
– Знаешь, я уже решила: пусть Стаэль немного посидит в тюрьме. Ему полезно подумать. Нельзя так всех ненавидеть, даже если есть за что.
Глава 35
Алви
Хотелось каждому из выродков расквасить морду, но надо было сдержаться. Следовало скорей увезти Агнес отсюда, потому что я не мог ею рисковать. «Я сдамся», – звучало эхом в ушах. Выдумала тоже!
Чтобы не вздумали подозревать меня и девушек хоть в чём-то, я заставил всех стражей оправдываться и лебезить. И пробуждая каждого выродка по отдельности, я просматривал его память. Действовать приходилось как никогда быстро, чтобы маг-страж не заметил. Ему-то казалось, что эти мерзавцы просто долго просыпаются.
Подавляющая их часть была массовкой, пьяной толпой, возбуждённой невидалью – поимкой ведьмы. С отвращением считал я желание большинства: крови и самого ужасного, что может произойти с невинной девушкой, – для них ведьмы. Но это была моя Агнес! Моя!
Только один из толпы оказался просто трусом – пошёл, лишь бы товарищи не засмеяли. Но и его завела девушка, пойманная в сеть. Разорвал бы уродца на куски за подслушанные мысли!
Однако у четверых бандитов с разных ракурсов я увидел в памяти сцену не только в шатре, но и в каком-то переулке. Несчастную Ранди в слезах, мерзкие рожи на неё напавших. И Агнес, прекрасную и устрашающую, верхом на каменном ящере, с развевающимися волосами и гневным лицом.
«Если б передо мной снова стоял выбор, я бы всё равно выбрала тебя», – сказала она мне перед расставанием. И я не смог сейчас иначе. Я выбрал Агнес.
Взгляд в осоловелые зрачки, небольшой ментальный рывок, и я подтёр у всех четверых всё, что относилось к магии тентантов. Кто знает, насколько умелый дознаватель будет их допрашивать? Так пусть он видит только пьянь, которая обижает девушку. А провалы в памяти – норма для выпивох.
По обрывкам воспоминаний я выяснил, что с этими четверыми был пятый. И только в цитадели памяти одного из окосевших рыл я увидел больницу и фельдшера.
Зачинщика всего этого беспредела я пробудил последним, будто случайно уронив его рожей об угол стола. Тот рухнул на пол, а затем встал на четвереньки с окровавленной физиономией, ничего не соображая. И замычал, хлюпая юшкой.
– Упс, – сказал я. – Не обязательно, просыпаясь, падать носом в пол.
Не дав негодяю вытереться, стражи сковали ему руки наручниками за спиной и поставили на ноги. А я отёр пальцы платком и надел перчатки.
Арестованных построили, собираясь выводить, их окружили стражи с саблями наголо. Поделом.
Я вышел из шатра первым.
– Благодарим, Ваша Светлость, за помощь в поимке злоумышленников. Ещё раз приносим извинения, – сказал мне капитан стражей.
– Накажите мерзавцев, – ответил я сухо. – По всей строгости закона. Чтобы прочим неповадно было.
Я оглянулся, и сердце у меня оборвалось: Агнес с Ранди нигде не было.
– Ваша Светлость, – подскочил ко мне круглолицый стражник. – Барышни были доставлены в гостиницу, одной из них стало плохо. Но возница уже вернулся, сани вас ждут.
Я выдохнул с облегчением. Но велел сначала возчику отвезти меня к больнице, мол, мне нужны успокоительные капли для моих подопечных. Капитан был рьяным, и претензии ему не понравились – кто знает, может, и меня захочет проверить.
В приземистом здании, выкрашенном в розовый и зелёный, всё прошло без сучка, без задоринки. Пожилой доктор в очках выдал мне капли, мазь для заживления синяков и ссадин, и сам не заметил в непринуждённой беседе, как рассказал, что ночью спать всем тут не давал полоумный, который болтал про летающие гигантские рога. Но, судя по ране, его пырнул обычный бык.
Я проявил любопытство, доктор любезно показал мне сумасшедшего, лежащего на койке прямо в коридоре. Красномордый молодой мужик и сейчас подвывал, выставив из-под одеяла перебинтованную ногу.
Я склонился к нему, и всё повторилось: взлом сознания через зрачки, поиск нужной сцены в цитадели памяти и белое пятно вместо образа Агнес. Этому я ещё и подкрутил стоящего рядом быка, превратив его в разъярённое чудовище. Теперь всё сходится.
Мужик перестал вопить, притих. Так и бывает: человеку нужны поддающиеся объяснению события – то, что он не может принять, психика либо вытесняет в дальние глубины, либо рушится. Бык был вполне объясним.
Словом, покривившись и слегка покривив душой, я даже помог этому выродку, хотя можно было, конечно, и ногу сломать коленкой назад. Впрочем, Агнес уже отлично его наказала. Я невольно загордился ею.
И рванул на всех парах обратно в гостиницу, надеясь, что она не сбежала снова.
* * *
Не дыша, стараясь ступать неслышно, я подошёл к двери апартаментов Агнес. Сердце забилось так, что, казалось, вылетит из груди. Надо было постучать, я просто толкнул дверь. Почувствовал себя вором, но вошёл.
Она спала. Не на кровати. В гостиной, полусидя на кушетке, в платье, приобняв подушку, словно хотела лишь закрыть глаза на минуту и выключилась. Я услышал посапывание из соседней комнаты. Наверняка Ранди.
Тихонько, стараясь не дышать, я прошёл мимо кресел, на которые была сброшена верхняя одежда, и остановился возле Агнес. На её щеке краснела ссадина, под глазами пролегли тёмные тени, но всё равно она была невероятно красива. Её окружала аура, полная магии, – наверное, опять Ранди поделилась. Хорошо, что после встречи со стражей…
Я замер, затем осторожно, заглушая магией звуки собственных движений, сел рядом. Я просто не мог уйти. Она была здесь, она дышала, слегка морщилась – видимо, снился сон. Я мог заглянуть в него, но не стал. Не имел права.
Как судорога прокатилась по телу совсем не физическая боль – я отказался от неё. Сам. И я был прав, но я не могу без неё.
Диссонанс чувств и мыслей затихал по мере того, как я смотрел на спящую Агнес. Утреннее солнце пробралось в светлые завитки её волос, касалось нежной щеки и будто показывало мне то, чего я не видел, – её чистоту.
И в этом был парадокс – Агнес применила ночью тёмное колдовство, – такие артефакты были в числе запрещённых, – но защитила подругу. У неё не было своей магии, но она ринулась одна на пятерых здоровых мужчин. Не побоялась.
«Я совсем тебя не знаю, Агнес», – проговорил я одними губами, и волна мурашек и нежности прокатилась по рукам.
На столике рядом, между серебряными трёхъярусными блюдами, заполненными пирожными с кремом и ягодами, корзиночками с икрой и розовыми бутонами из ветчины и буженины, лежал слегка помятый раскрытый конверт. Я аккуратно вытащил исписанный лист. Пробежал глазами по строкам и обомлел: то есть Агнес в самом деле решила сдаться стражам? Разве она не понимает, что ей грозит?! Безумная!
Я взглянул на неё ошарашенно. Я же сказал, что не сдам её и найду решение. Но она его не приняла. И это снова вызвало уважение – то чувство, которое я так редко испытываю к людям.
Агнес повернулась на бок, подтянула колени к животу и, тяжело вздохнув во сне, преклонила голову на позолоченную верхушку спинки. Агнес была при этом такой хрупкой, маленькой и несчастной, что я внезапно решил для себя: я никуда не уйду, и её не отпущу. Пока жив.
И если она не научилась видеть границы, я научу её, и если она впутается в неприятности, мы выпутаемся вместе. Я буду строг, когда надо, и буду любить её, потому что иначе не могу…
Она вновь вздохнула. Я подумал, что в такой позе у неё заболит шея или спина. Окутав её, как шалью, голубой энергией покоя, чтобы не разбудить, я осторожно взял Агнес на руки.
* * *
Спальня была занята, я перенёс Агнес в свою. Уложил на подушки, баюкая в энергии спокойствия и расслабления.
