Сердце потерянное в горах (СИ) - Анна Сарк
Я физически чувствую, как рот наполняется слюной и желудок сжимается от голода. Мои мышцы затекают от неудобной позы, но я не могу пошевелиться, боясь обнаружить себя. Раздается звонок и через несколько минут в столовую вваливается шумная толпа переговаривающихся с друг другом ребят. Я осторожно выбираюсь из своего убежища и смешиваюсь с остальными. Сердце бьется в пересохшем горле громкими хлопками. Я беру в руки поднос, его поверхность настолько ледяная, что у меня замерзают руки. Под короткими ногтями я замечаю полумесяцы черной грязи и царапаю пластмасс в надежде избавиться от нее. Но это только привлекает внимание стоящей рядом девушки. Она отодвигается от меня, раздраженно фыркнув и я отвечаю ей прямым взглядом.
Получив свой завтрак, я опускаю глаза в пол и не спеша удаляюсь на свое обычное место. Забравшись на подоконник, я отставляю поднос и с тоской смотрю в окно. Высокие сосны заглядывают за ограду, окутанные угрюмым туманом, они едва заметно двигаются. Я ощущаю себя выжатой губкой, не способной ни на что больше.
— Я сказала стражникам, что ты с доктором Полк, — я дергаюсь и поворачиваюсь к Чайке, она не удивляется, увидев меня в столовой и я ощущаю волну раздражения, — Их физиономии вытянулись, как мои сиськи, — громко смеется и бесцеремонно садится напротив, скрещивая ноги.
— Рада, что смогла тебя развеселить, — сквозь зубы говорю я и пододвигаю к себе поднос с завтраком. Впихиваю в рот остывшую овсянку, заставляя себя жевать и глотать.
— Ты и вправду думала, что если захочешь уйти, то у тебя получится? Смотри на вещи реально.
Я швыряю ложку обратно в тарелку.
— Мне почти удалось, — меня злит, что она оказалась права, — И я не перестану пытаться, — опять возвращаясь к безвкусной каше и проглатываю еще одну ложку холодной массы.
— Господи, я узнаю этот взгляд, — мрачнеет Чайка и я удивленно вскидываю бровь, — У моего брата был такой же и знаешь где он? — она вгрызается зубами в темно-зеленое яблоко. Сок брызжет во все стороны, несколько сладких капель приземляются на мое лицо и я стираю их тыльной стороной ладони.
— Нет, — осторожно отвечаю я, наблюдая, как размеренно работают ее челюсти. Она не спешит с ответом, медленно пережевывая каждый кусочек.
— Мёртв.
Моё сердце болезненно ударяется о ребра. В первое мгновение, я даже не знаю, что сказать. Слова застывают на моих губах, но сглотнув комок, мне всё-таки удается вытолкнуть из себя одно:
— Соболезную.
— Не стоит. Я знала, что он именно так и закончит. Я это к чему, — она кладет огрызок на поднос и облизывает пальцы, — Ты можешь уговаривать себя в чем угодно, но правда никуда не денется. Всё бесполезно.
— И ты не будешь даже пытаться? — не верящим голосом интересуюсь я, заглядывая в ее темные, как колодец, глаза.
— Смысл? Мой желудок переваривает вкусный завтрак, — Чайка четко выговаривает слова с невозмутимым спокойствием, — Я знаю, что у меня будет сытный обед и не менее съедобный ужин. Бояться больше не надо.
— Ещё как надо, — не знаю, зачем я пытаюсь ее убедить, наверное, она мне действительно, нравится, — Ты знаешь, кто такие химеры? — я хватаю ее за руку, — Нас разбирают на части, — шепчу, как безумная.
— Что ты несешь?! — Чайка повышает голос и на нас начинают оборачиваться, перешептываясь между собой.
— А остатки скармливают собакам…
— Замолчи! — она выдергивает свою ладонь и соскочив с подоконника, убегает к группе девчонок.
Я скриплю зубами. Не стоило этого говорить, нужно было откусить себе язык. Ее реакция вполне объяснима и желание обрести настоящий дом тоже. Я беру в руки чуть теплую кружку чая, и делаю жадный глоток, отворачиваясь к окну. Металлические ворота начинают медленно открываться. Стражники тут же принимают строевую стойку, поворачиваясь в сторону прибывшего.
Я отпиваю еще один глоток и давлюсь теплой жидкостью. Она вытекает из моего носа и я громко кашляю, прижимаясь лбом к стеклу. На территорию «Ковчега» входит Призрак. Горло у меня перехватывает и я не могу больше издать ни звука. Его имя всё звучит у меня в голове.
Призрак. Призрак. Призрак.
Он здесь.
Здесь.
Длинный белоснежный плащ развивается на ветру, кроваво-красная рубиновая брошь похожа на большую каплю крови. Маска в форме птичьего клюва кажется мне еще более жуткой, чем я запомнила.
Я напряженно вглядываюсь в него, ожидая увидеть за спиной Самару. В воображении я уже нарисовала ее тощую фигурку, цепляющуюся за подол своими тонкими ручками.
Но её там нет. И не могло быть.
От разочарования, я с трудом могу дышать. От каждого судорожного вдоха в горле саднит. В ярости сжимаю кулаки. Призрак останавливается и оглядывается. Длинный, изогнутый клюв его маски поворачивается ко мне и я чувствую, как ненависть внутри меня увеличивается до бесконечных размеров.
Неутомимая. Темная. Беспощадная.
Нас разделяет непробиваемое стекло и большое расстояние. Но я уверена.
Он меня видит.
Мы смотрим друг на друга и мне мерещится его мерзкий смех. Я сжимаю пальцы сильнее и в залеченном запястье простреливает боль. Проходит всего несколько секунд. Но мне кажется, целая жизнь. Призрак отворачивается от меня и скрывается внутри здания. Звуки начинают возвращаться, я слышу гул голосов и стук столовых приборов. Провожу рукой по лицу, стряхивая с себя странное онемение. Теперь мне становится понятно, кто этот таинственный «он», о котором тогда говорила доктор Полк.
— Сто девятая, просьба приготовиться к отправке, — оживает в динамиках равнодушный женский голос и я непроизвольно тянусь к своим цифрам, — Сто девятая, просьба приготовиться к отправке.
В столовой воцаряется тишина. Никто не двигается с места. Я нахожу глазами Чайку и мы обмениваемся взглядами. Я вдруг понимаю — она мне верит. Я забиваюсь в самый угол окна и подтягиваю колени к подбородку. Обняв себя
