Ведьма и эльф - Зоя Майская
Шум дыхания и шорох одежды заполнил ночную тишину, пока я бежала к комнате Альвэйра. Страх заполнил меня до кончиков пальцев, хотя я не могла понять, чего страшусь. Что могло случиться с ним здесь, в неприступной крепости, куда нет хода чужакам?
Связь, что соединяла меня с ним и молчала столько времени из-за отчуждённости лорда, внезапно ожила.
Я остановилась, как вкопанная, распробовав удивление мужчины.
Всё было в порядке. С ним не приключилось никакой беды. Лишь в сонном ото сна сознании начинало зарождаться волнение от того, что я оказалась по среди ночи в его башне.
Мурашки прошли по коже, будто льдинка скользнула по позвоночнику. Я знала, что это не ночной холод настиг меня, а тень предвкушения, что мелькнула на дне сознания Альвэйра, но тут ж погасла. До двери его комнаты осталось буквально несколько шагов. И хотя пока я не видела его, но знала, что эльф замер на ложе, будто затаившийся зверь.
Он хотел, чтобы я ушла.
Но куда сильнее, до шума в ушах, желал, чтобы я открыла дверь.
Это было и моим желанием. Пальцы коснулись ручки, и створка отворилась.
***
Комната Альвэйра купалась в лунном свете. Он лежал на кровати, приподнявшись на локте - ещё сонный, но уже взбудораженный происходящим.
Мысли и чувства путались. Я должна была извиниться, сказать, что неверно поняла сигнал магии, и покинуть башню. Но стоило мне увидеть смотрящего на меня Альвэйра, чьи волосы чёрным морем расплескались по подушкам, как стыд сменился новым чувством.
Он молчал, как и я. Сильное тело мужчины напряглось, будто он был готов подняться с кровати одним быстрым движением, но Альвэйр не двигался. Замер и неотрывно смотрел на меня глазами, полными… беспомощности?
Будто я была убийцей, что вот-вот вонзит кинжал в его плоть, а он не в силах сделать и единого движения, чтобы предотвратить это.
Более того, желал смерти от моей руки.
Никогда я не видела его таким. Почти страдающим. Он хотел, чтобы из нас двоих хотя бы мне достало хладнокровия, и всё не зашло слишком далеко. Себе он не доверял, потому и не двигался, молчал.
Моё сердце наполнилось хмельным торжеством от осознания того, что Альвэйр признаёт – он не в силах оттолкнуть меня. Отказать мне. Его воли хватает лишь на бездействие. Тень Олиэ пусть и не исчезла, но в этот миг отступила.
Кровь искрилась в жилах, тело бросило в жар и, скинув обувь, я неторопливо приблизилась к его кровати, утопающей в сумраке ночи. Мужчина смотрел на меня чёрными глазами, на дне которых разгоралось пламя, сжигающее сожаления. Но пока, до поры до времени, Альвэйр позволил мне продолжить свою игру. Наслаждался тем, что в эту секунду – весь мой. Что я забрала себе право решать – быть нам вместе или нет.
Уверена, та, другая, никогда не видела его таким. Уязвимым. Готовым предать свои идеалы ради чужого тепла. И это сладкое чувство дурманило, заставляло таять остатки самоконтроля.
Когда я скользнула на кровать, нависая над ним, позволяя волосам пепельной волной упасть вокруг нас, с его губ сорвался судорожный вздох. Мои пальцы коснулись бледной по-мужски твёрдой груди. Руки задрожали, стоило подушечкам заскользить по гладкому совершенству его кожи, что искажали лишь плотные узлы и линии старых шрамов. Я чувствовала сумасшедшее биение сердца под моей ладонью – он не хотел, чтобы я останавливалась.
Его пальцы дрогнули, но Альвэйр сдержался, не сжал мои бёдра руками, хотя жаждал этого более всего на свете. Я улыбнулась упрямству эльфа и склонилась ниже, к его лицу. Взглянула в чёрные зеркала глаз и огладила сильные плечи, ощутив, как моя дрожь предвкушения смешивается с его…
Никогда ещё и ни над кем я не ощущала такой власти. Ни в тот миг, когда бродила в чужих душах на нитях магии, ни в тот, когда повелевала дикой волшбой. Я упивалась ей, потому что в этот миг Альвэйр принадлежал мне. Я видела это по его взгляду, полному тёмной страсти, которую он не желал выпускать из себя.
Внезапно мне стало стыдно. Я закрыла лицо руками, чтобы он не видел мучительную вину и страдание, что зародились в душе.
Разве я чем-то отлилась от них – Килтис, Глорейлы и других бесчисленных эльфиек, которые желали получить его в свой распоряжение? Которые точно также пробрались бы к нему в комнату.
- Прости, - едва слышно сказала я и заставила себя отстраниться.
Альвэйр не услышал моего извинения. Резкий рывок, и он садится, прижимая меня к себе. Горячие руки скользят по лодыжкам и устремляются выше, сминая складки ночной рубашки.
Почти до боли пальцы сжимают бёдра, заставляют развести ноги в стороны, прижаться к нему всем телом. Чужое дыхание согревает шею. Будто опьянённый, мужчина судорожно вдыхает аромат моей разгорячённой кожи.
Этот лишь миг смиренного затишья. Пути назад нет.
Он подминает меня под себя. Прижимается с такой силой, что даже через одеяло и ночную сорочку я остро чувствую его твёрдость и нетерпение.
Остатки связных мыслей улетают в ночное небо, а вместе с ними и ментальный щит. Желание мужчины заполняет меня до дна. Оно смешивается с моим предвкушением неизведанного и возвращается к Альвэйру с удвоенной силой, а потом снова устремляется ко мне.
Стон срывается с губ, но я не в силах понять, с чьих – моих или его. То, что мы чувствуем в этот миг, почти невыносимо. Настолько сильная потребность в прикосновениях и бесстыдных ласках друг друга, что она сродни тяге к дурману.
Ткань ворота сорочки трещит, не выдерживая напора, он спускает её с меня единым движением и припадает губами к груди. Прохладный шёлк чёрных волос опадает на мою кожу. Я выгибаюсь от острого восторга, от желания обернуться в него, как в одеяло, чтобы терпкий запах мужчины был везде.
Остатки одежды мы срываем друг с друга почти с яростью, опьянённые нашими чувствами, усиленными ментальной магией во сто крат. Руки обхватывают мои бёдра, в нетерпении притягивают к себе…
Внезапно в море яростного желания и восторга появляется тень – мрачное удовлетворение и огромное чувство вины. Оно разрастается из груди Альвэйра, я вскидываюсь, понимая, что что-то не так.
Но поздно.
Резкий толчок, и меня пронзает острая боль от ощущения чужой плоти.
Мужчина вскидывает глаза, залитые расплавленным золотом. Чужие, незнакомые глаза.
Не Альэвэйр.
- Как хорошо…, - задыхаясь, стонет он, проталкивая себя всё глубже и глубже. Оцепенение и боль поглощают тело, растворяя былую страсть. Где-то на дне поднимается дикая магия… но не для того,
