Тайные хроники герцога Э - Татьяна Геннадьевна Абалова
«Почему сработали двери в чужой мир в тот, первый, раз? – я, пряча глаза от пассажиров лифта, изводила себя вопросами. – Что повлияло на открытие портала? И что изменилось с тех пор? Почему дорога в замок Корви сейчас невозможна?»
Я искала ответы, перебирая разные варианты развития событий. Но в какие бы дебри не заводил меня воспаленный разум, все рассуждения неизменно приводили к одной и той же отправной точке: в то время, как я спускалась в лифте, во дворце случился переворот.
Портал открылся вовсе не случайно. Замок Корви захватили чужаки, шла резня, и кто–то из членов королевской семьи пытался бежать в мой мир. Ни одна живая душа, кроме Корви, не знала тайну древнего артефакта. И поскольку первым, кого я увидела, был юный наследник Рогуверда, то не стоило сомневаться, что скрыться в портале пытался именно он.
Мысль о том, что Конд способен воспользоваться порталом и прогуляться по моему городу, сделала из меня параноика. Я видела его всюду. В кинотеатре, в супермаркете, просто на улице. Иногда окликала или даже догоняла, но всякий раз убеждалась, что обозналась.
Давно поросли быльем обиды на него. В памяти сохранился лишь щемящий сердце момент нашего расставания. И последний поцелуй. Отчего–то я знала, доведись мне вновь оказаться в Рогуверде, рядом с Кондом мне ничего не грозит. И захоти он, чтобы я пришла к нему, двери тут же открылись бы. Но Корви не хотел. Лифт привозил меня на стоянку.
А я так и не поздравила принца с изменением статуса. Конд мастерски проделал работу по возвращению власти. И наверняка он догадывался, что мои расшаркивания перед новым королем были бы лишь прикрытием истинной цели повторного визита в Рогуверд.
Да, я мечтала попасть на улицу особняков, где находился дом Их Светлости. Косвенно для того, чтобы узнать судьбу Шаманты и Волюшки. Я не попрощалась с ними и сильно жалела, что так и не села за стол и не попробовала тех яств, которые они приготовили. Конечно же подруги поняли, что мы с герцогом чуть ли не до самой ночи делали в моей комнате, и сгорали от любопытства. А я его не утолила.
Но настоящую причину, по которой я рвалась в Рогуверд, я скрывала даже от самой себя.
Дюк Э.
Не может быть, чтобы он просто сгинул. Кто угодно, но только не он. Наш роман так внезапно и так несправедливо оборвался.
Смешно рассуждать о романе со взрослым мужчиной в пятнадцать лет, но я помнила, помнила, что была восемнадцатилетней! Эти три года запечатлелись в мозгу так же сильно, как шрам, намеренно нанесенный в монастыре Святой девы, впился в мое плечо.
Я отказывалась верить, что мы больше никогда не увидимся. И снова бежала в дом бабушкиной подруги. Мне жизненно важно было встретиться с Кондом, чтобы спросить, о чем он договорился с герцогом, какие конкретно условия тот выдвинул. По ним бы я догадалась, о чем думал Эльбер, когда оставлял меня в полном неведении, не позволив даже попрощаться.
И еще я очень хотела узнать, почему Конд вернул меня в исходное время. Только затем, чтобы мои близкие не заметили годы исчезновения и не задавали вопросы? Молодой король Рогуверда облегчил мне жизнь? Я знала, что Конд был магом – светлым магом, который имеет дар созидания. Просто он никогда не показывал свои способности, чтобы я, не удержавшись, не проболталась о них противнику.
Но какими бы врагами они с герцогом не были, все же сумели договориться. Знать бы еще о чем. Я дергалась, ища ответы, и делалась еще более неуправляемой.
Моя нечастная бабушка плакала и ругала родителей, которые оставили на нее, старую, свое неразумное чадо. Я стыдилась и творила еще большие глупости. Дошло до того, что Елена Сергеевна прислала психиатра.
– Я думаю, это последствия стресса, – так и не сумев толком разговорить меня, он нашел благодарного собеседника в лице бабушки. – С ней ведь недавно произошло нечто экстраординарное?
Бабушка поправила очки.
– Она велосипедный шлем потеряла, – и с надеждой посмотрела на доктора.
– Да, – кивнула я, обрадовавшись хоть какой–то подсказке. Нельзя же рассказывать психиатру о странных тварях, темной магии и порталах. – Это из–за него. Бабушка подарила на день рождения, а я потеряла.
– Сильное чувство вины, конечно, способно сделаться толчком, – в глазах врача светилось сомнение.
– Но я ее не ругала. Так, немножко, – бабушка виновато мяла ладони. – Хотела купить другой, а она отказалась.
– Он был любимы–и–и–ий, – я вновь кинулась в слезы.
– Видите, – бабушка удрученно всплеснула руками.
– Трудности переходного периода, – вздохнул доктор и выписал успокоительные средства.
***
– Ань, идешь?
– Сейчас, раковину только вытру.
Бабушка, чтобы я не пропустила ни слова, сделала телевизор еще громче.
Я скептически скривилась, услышав, как ведущий перечисляет имена представительниц древних родов, могущих составить партию какому–то неизвестному прежде европейскому писателю, восстановившему знатное имя. Захудалый род вновь обрел статус после того, как обрушившийся потолок в одной из комнат родового замка явил клад, спрятанный еще в средние века.
– Господи, везет же людям, – бабушка любила комментировать, – у нас, если потолок обрушится, в лучшем случае Пашка–алкоголик на шею сядет.
Я чуть не подавилась от смеха яблочным пирогом, который торопливо жевала. По заведенному порядку есть мы могли только на кухне, в зал с едой ни–ни.
Ведущий меж тем расхваливал знатока средневековья, издавшего роман о рыцарях тайного ордена и его крахе. Как бы они ни были могущественны, оказались бессильны против эпидемии. А опирался писатель на найденные вместе с кладом древние рукописи, созданные на неизвестном прежде языке. Но ученые сумели их расшифровать и выяснили, что причиной смертельной заразы сделались перелетные птицы.
«Ничто не ново под луной», – подумала я и, дожевав, налила себе чай.
– Ань, слышишь, говорят, что писатель ищет невесту. Повезет же кому–то. И собой хорош, и богат.
